"Эльяс Базна. Я был 'Цицероном' " - читать интересную книгу автора

я не мог.
Я сфотографировал документы, но вникнуть в их содержание не смог.
Только одна фраза проникла в мое сознание. Я узнал почерк сэра Хью. Это была
телеграмма, составленная им самим. Завтра утром ее должны были зашифровать и
отправить в министерство иностранных дел в Лондон.
Я прочитал следующее: "Папен знает больше, чем следует знать".
Итак, они знают, что Папену известно многое... Но знают ли они, откуда
ему все это известно?
Выключив свет, я понес документы в спальню посла. Вдруг мне отчетливо
представилось, что посол все знает, и я похолодел.
Открыв дверь, прислушался. Из глубины комнаты доносилось ровное дыхание
спящего человека. Полоска света, которая пробивалась через неплотно
задернутые шторы, пересекала кровать. Я увидел бледное, утомленное лицо
посла.
Я быстро положил бумаги обратно в ящик - и затем случилось нечто
ужасное. Вынимая ключ из замочной скважины, я задел стоявший рядом стакан,
который упал на пол и разбился на мелкие кусочки.
Я похолодел. Но удивительно: в тот момент я не испытывал ни страха, ни
чувства ужаса. Я наклонился и заглянул спящему в лицо.
Сэр Хью шевельнулся и опять затих. Я пристально смотрел на него, и мне
казалось, что во сне он ощущал нависшую над ним угрозу.

5

С некоторых пор я начал подозревать Мару. Высокомерие и презрение, с
которым я относился к ней, должны были показать ей, как мало значила она
теперь для меня.
Мы сидели у себя дома. Все комнаты нашего домика буквально утопали в
цветах. Где-то пела слепая канарейка. Продавец сказал нам, что канарейки
поют лучше, когда они слепые. Был у меня и кальян, купленный Марой на мои
деньги. Приятная музыка, льющаяся из приемника, щебетание канарейки,
покрытый пылью кальян и непременно бутылка виски под рукой - таков был
домашний уют в представлении Мары.
Я тщательно изучал ее, стараясь найти какие-нибудь признаки того, что
она предала меня.
А что, если она выдала меня мистеру Баску? Возможно, она не сказала ему
всего, но намекнула, что знает кое-что.
Все, что она хотела сделать, - это по-женски отомстить мне. Но для меня
это могло иметь гибельные последствия.
- Как чувствует себя ребеночек Басков? - спросил я, делая вид, что меня
это очень интересует.
- Хорошо, - коротко ответила она.
Мара очень изменилась. Бывало, она без умолку рассказывала мне о
ребенке, стараясь отвлечь меня. Теперь же она как-то странно смотрела на
меня. Или это мне показалось.
- У тебя неприятности с послом? - неожиданно спросила она.
Ее вопрос ошеломил меня. Я пристально посмотрел на нее, пытаясь
угадать, что она имеет в виду.
- Нет, - ответил я. - Почему они должны у меня быть?
- Ты какой-то странный в последнее время.