"Эльяс Базна. Я был 'Цицероном' " - читать интересную книгу автора

овладевшего мной страха.
Перед уходом Мара достала аппарат из кастрюли и отдала его мне.
Ночь была прохладная. Я поднял воротник пальто и поспешил к себе.
Жизнь моя как бы раздвоилась. Моя собственная тень всегда находилась
позади, толкая меня вперед. Каждое утро в половине восьмого я будил посла и
давал ему стакан апельсинового сока. Моя тень склонялась из-за моего плеча и
пыталась обнаружить английские секреты на тумбочке сэра Хью, где стоял
ящичек из черной кожи.
Моей следующей обязанностью было готовить для посла ванну.
Сэр Хью всегда оставался в постели в течение получаса после того, как я
будил его. Он читал газеты или документы, которые брал из черного ящичка.
Направляясь в ванную, он говорил мне, какой костюм наденет в этот день.
Я тотчас же доставал его из гардероба, проверял, все ли пуговицы на месте, и
гладил его, если он был помят.
Однажды я подошел к тумбочке и пытался открыть черный ящичек, но он был
заперт.
Когда посол шел завтракать, я должен был нести этот ящичек в его
кабинет, где отдавал его личному секретарю посла.
На первый завтрак посол тратил двадцать минут, на второй - двадцать
пять и на обед, как правило, полчаса. Он настолько точно придерживался
установленного распорядка, что по нему можно было проверять часы.
После второго завтрака он полтора часа играл на рояле в гостиной. Перед
обедом снова принимал ванну, пока я готовил ему костюм для обеда.
Со временем я приспособился к ритму жизни в этом доме.
Пока семья-находилась за столом, мне нечего было делать. За столом
прислуживал Мустафа. Я помогал ему только тогда, когда сэр Хью и леди
Нэтчбулл-Хьюгессен принимали гостей.
Мустафа был беззаботный, покорный и веселый человек. Ничто не удивляло
его. И если бы в его присутствии я ударил сэра Хью, он только пожал бы
плечами, считая, что у меня были для этого достаточные причины.
Маноли Филоти, шеф-повар, был человек другого склада. Он мастерски
готовил бифштексы и был очень высокого мнения о своей персоне. Он расставлял
свои кастрюли, тарелки, чашки и сковороды точно так же, как Тосканини -
музыкантов своего оркестра, а когда снимал с плиты какое-то блюдо, ему
казалось, что он слышит бурю аплодисментов взволнованной аудитории.
Маноли Филоти считал себя правой рукой леди Нэтчбулл-Хьюгессен, и, не
будучи удовлетворен своим маленьким миром сваренных к завтраку яиц всмятку и
телячьей печенки, он принимал на себя дополнительные обязанности -
пристально наблюдать за прочими кавасами.
Его комната находилась рядом с моей, но, к счастью, он никогда не
ночевал там. У него была семья и квартира в городе.
Зеки, дворецкий, был воплощением достоинства. Он презрительно смотрел
на все то, что было ниже его задранного вверх носа. Он был слишком занят
своей осанкой, и поэтому у него не оставалось времени замечать меня.
Я перечислил всех слуг посла. С этими людьми мне приходилось работать,
и они, естественно, замечали, как я себя веду.
Личного секретаря посла звали Люси. Это была чудесная женщина, такая же
покорная и бессловесная, как и сейф, который стоял в ее комнате. Я
внимательно посмотрел па сейф и загадочно улыбнулся мисс Люси. Она же
холодно взяла у меня черный ящичек посла.