"Крис Бекетт. Площадь Пикадилли " - читать интересную книгу автора

всерьез не допускала возможности расстаться со своей физической сущностью и
присоединиться к синхруалам с их сконструированными виртуальными телами. А
это означало, что она так и останется для них аутсайдером.
Кларисса могла нормально чувствовать себя наедине с собой, но
становилась помехой для всех - и материальных, и виртуальных людей - в
результате своих вылазок в центр города. Поначалу она ходила туда пешком.
Потом, став слишком немощной, обзавелась маленькой инвалидной коляской, тем
самым средством передвижения, которое в скором времени узнают и возненавидят
все синхруалы Северного Лондона. Медленно трясясь по выщербленным
материальным дорогам, она обычно отключала свой имплантат, осуществлявший
переход к согласованному
Полю, чтобы ее не сбивала с толку гладкая виртуальная поверхность. А
это означало, что Кларисса не могла ни видеть, ни слышать транспорта
синхруалов. Только пустые дома да потрескавшийся асфальт заброшенной дороги.
А виртуальные водители вынуждены были лезть из кожи вон, чтобы
приспособиться к ее метаниям из стороны в сторону.
Однако, припарковывая коляску, она всегда включала имплантат. И тогда
мертвый, стоящий в руинах подлинный Лондон в мгновение ока преображался в
оживленную столицу - Согласованное Городское Поле - виртуальную имитацию
того Лондона, каким он был когда-то, которая накладывалась Центром поверх
Лондона теперешнего. Кларисса до сих пор отчетливо помнила прежние дни:
толпы людей, дым, огни, шум, лихорадочную жизнь города, в котором - странное
дело - миллионам материальных, из плоти и крови, людей казалось естественным
небрежно потреблять из мировых природных запасов то, что им хотелось, и так
же небрежно выбрасывать все, в чем они не нуждались. Ей страстно не хватало
той суматохи, той прежней жизни, она отчаянно жаждала всего этого.
Конечно, у каждого из нас тоже были собственные имплантаты, необходимые
для того, чтобы жить в согласии с диктовавшей свои условия цивилизацией, и в
первую очередь - с цифровой. Вживленные в нашу нервную систему, они
позволяли виртуальным конструкциям накладываться на наше восприятие
материального мира таким образом, чтобы мы могли видеть тот же мир, что
видят синхруалы, слышать то, что они слышат, и, в ограниченной степени,
прикасаться к тому, к чему прикасаются они. Все мы, за исключением Клариссы,
придерживались того мнения, что, как нам ни хотелось бы не иметь дела с
виртуальным миром, все же с этим неизбежным злом приходится мириться. У
Клариссы же все было не как у людей. Включая свой имплантат, она действовала
не из практических соображений, это, скорее, походило на инъекцию героина.
Вокруг сразу возникали люди, кипела жизнь. Витрины магазинов, рыночные
прилавки, заваленные грудами разноцветного товара, - головокружительная
внезапность всего этого ошарашивала, как мощный наркотик.
Но наркотиком служило не само Поле, а лишь мгновение перехода. После
первого потрясающего мига восприятие меркло по той простой причине, что, как
ни старалась Кларисса, виртуальный мир не впускал ее в себя. А она
старалась. Она проводила долгие часы перед магазинами, в парках и на углах
улиц, предпринимая трогательные усилия заговорить с людьми, но большинство
из них избегали ее, а иные даже не скрывали своего презрения. Встречались,
правда, сердобольные виртуалы, которые сдерживали чувство отвращения к ее
возрасту и материальности и дарили ей краткую иллюзию того, что у нее
появился друг, но делалось это всего лишь по доброте душевной. Ее общество и
впрямь нельзя было назвать приятным. Кларисса слишком много говорила, и что