"Амброз Бирс. Убит под Ресакой" - читать интересную книгу автора

поражение. Случилось это под Ресакой, в Джорджии, во время похода, который
закончился взятием Атланты. Перед фронтом нашей бригады линия неприятельских
укреплений проходила по открытому полю вдоль невысокого гребня. С обеих
сторон этого открытого пространства мы стояли совсем близко от неприятеля в
лесу, но поле мы могли бы занять только ночью, когда темнота даст нам
возможность зарыться в землю, подобно кротам, и окопаться. В этом пункте
наша позиция находилась на четверть мили дальше, в лесу. Грубо говоря, мы
образовали полукруг, а укрепленная линия противника была как бы хордой этой
дуги.
- Лейтенант, вы передадите полковнику Уорду приказ продвинуться
насколько возможно вперед, не выходя из-под прикрытия, и не расстреливать
без нужды снарядов и патронов. Коня можете оставить здесь.
Когда генерал отдал это распоряжение, мы находились у самой опушки
леса, близ правой оконечности дуги. Полковник Уорд находился на ее левом
конце. Разрешение оставить коня ясно означало, что Брэйлу предлагается идти
обходным путем, рощей, вдоль наших позиций. В сущности, тут и разрешать было
нечего; пойти второй, более короткой дорогой значило потерять какие бы то ни
было шансы выполнить задание. Прежде чем кто-либо успел вмешаться, Брэйл
легким галопом вынесся в поле, и линия противника застрекотала выстрелами.
- Остановите этого болвана!- крикнул генерал.
Какой-то ординарец, проявив больше честолюбия, чем ума, поскакал
исполнять приказ и в двадцати шагах оставил своего коня и себя самого
мертвыми на поле чести.
Вернуть Брэйла было невозможно, лошадь легко несла его вперед,
параллельно линии противника и меньше чем в двухстах ярдах от нее. Зрелище
было замечательное! Шляпу снесло у него с головы ветром или выстрелом, и его
длинные светлые волосы поднимались и опускались в такт движению коня. Он
сидел в седле выпрямившись, небрежно держа поводья левой рукой, в то время
как правая свободно висела. То, как он поворачивал голову то в одну, то в
другую сторону, позволяя нам мельком увидеть его красивый профиль,
доказывало, что интерес, проявляемый им ко всему происходящему, был
естественный, без тени аффектации.
Зрелище было в высшей степени драматическое, но никоим образом не
театральное. Один за другим, десятки винтовок злобно плевали в него, по мере
того как он попадал в их поле действия, и было ясно видно и слышно, как наша
часть, залегшая в лесу, открыла ответный огонь. Уже не считаясь ни с
опасностью, ни с приказами, наши повскакали на ноги и, высыпав из-под
прикрытий, не скупясь, палили по сверкающему гребню неприятельской позиции,
которая в ответ поливала их незащищенные группы убийственным огнем. С обеих
сторон в бой вступила артиллерия, прорезая гул и грохот глухими,
сотрясающими землю взрывами и раздирая воздух тучами визжащей картечи,
которая со стороны противника разбивала в щепы деревья и обрызгивала их
кровью, а с нашей - скрывала дым неприятельского огня столбами и облаками
пыли с их брустверов.
На минуту мое внимание отвлекла общая картина битвы, но теперь, бросив
взгляд в просвет между двумя тучами порохового дыма, я увидел Брэйла,
виновника всей этой бойни. Невидимый теперь ни с той, ни с другой стороны,
приговоренный к смерти и друзьями и недругами, он стоял на пронизанном
выстрелами поле неподвижно, лицом к противнику. Неподалеку от него лежал его
конь. Я мгновенно понял, что его остановило.