"Юнас Бенгтсон. Письма Амины " - читать интересную книгу автора

старше, или это юнцы, загремевшие сюда с гашишным психозом. Как и я, Томас
бросил гимназию. Ему нравилось туда ходить, но, когда у школы наконец
появились деньги, чтобы посадить молоденькую березку на парковке перед
зданием, ему пришлось бросить учебу. Он не мог пройти мимо березы. Томас не
выносит природу. Особенно деревья. Его худший кошмар - очутиться посреди
леса. Он не всегда был таким. Ребенком он тоже не особенно любил всякую
зелень, но потом это в нем разрослось. Береза на парковке пугала его до
потери чувств. Когда я с ним познакомился, от него постоянно пахло потом,
потому что вся его одежда была из полиэфира. В больнице его пытались лечить.
Проводили с ним беседы, пробовали разные лекарства, пробовали гипноз.
В конце концов они сдались и оборудовали для него комнату, где все
сделано из пластмассы и нейлона. Столы, стулья, кровать и постельное белье -
все было из искусственных материалов. Он редко выходит из своей комнаты,
набирается мужества, только если проводятся какие-то большие совместные
мероприятия. Как Рождество, когда он сидел как мог дальше от елки и спиной к
ней. И ломал руки как безумный. Когда раздали листочки со словами песен и
пришло время водить хоровод вокруг елки, его уже и след простыл.
Не всякая природа пугает Томаса, у страха есть свои степени.
Фотография растения в журнале может вызвать у него беспокойство, а
царапина на покрывающем стол ламинате - заставить плакать, потому как он
видит под ней фанеру.
Томас знает, что у него странная болезнь.
- Не можешь же ты бояться какого-то дерева!
- Знаю... Но я их ненавижу, черт, я их ненавижу.
Томас может так рассказать о своей болезни, что почти все будут
хохотать, он знает, как расставить акценты, рассказывая о том случае, когда
съехал с катушек в цветочном отделе супермаркета. Но стоит один раз увидеть,
как он бьется в припадке, и желание смеяться пропадает. Томас - один из
немногих в больнице, о ком я буду скучать.


5

Я вхожу в подъезд дома, где живет семья Амины.
Это красное кирпичное здание, расположенное на северо-западе
Копенгагена. Грязный подъезд без домофона, большинство имен - не датские.
Перед лестницей стоит красная пластмассовая машина, достаточно большая для
того, чтобы в ней поместился ребенок. Рядом брошенная разносчиком пачка
рекламы. Я нажимаю на звонок, моя рука дрожит. Все утро я раздумывал,
правильно ли поступаю. Сам с собой спорил, но не видел других вариантов.
Надеюсь, я смогу объяснить ее родителям, что речь идет только о письмах. Что
эти письма очень важны для меня, но я никогда и пальцем до нее не
дотронулся. Когда-то я пожимал ей руку, с тех пор прошли годы.

Слышно, как в прихожей раздается звонок. Может, она сейчас в гостиной,
пьет крепкий черный чай из маленькой чашечки и ест липкие, очень сладкие
турецкие пирожные.
Она объяснит, почему не писала, может, она уезжала, может, только что
вернулась.
Она извинится, и я прощу ее. И снова пойдут письма.