"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

- Знает, наверное, о его отъезде в тихую чистенькую страну. Александр
Леонтьевич продолжает:
- Постарайся по всем статьям дать попадание в анализ. Качество, сроки и
все прочее. Отнесись к этому, как к личной моей просьбе.
- Есть! Ставлю три восклицательных знака, Александр Леонтьевич!
Это был, если не ошибаемся, последний телефонный разговор, который
Онисимов вел из своего, верней, уже из бывшего своего кабинета.
Затем он нажал кнопку звонка. На вызов вошел, - как всегда почти
бесшумно, - заведующий секретариатом Серебрянников. Худощавый, низенький,
он остановился у стола, чуть склонив наголо бритую, рано полысевшую
голову. Его связывал с Онисимовым почти двадцатилетний путь секретаря;
вместе с Александром Леонтьевичем он перебрался и сюда, в здание Совета
Министров, давно научился схватывать на лету, угадывать, в чем нуждается
его начальник, умел незаметно подсказать тот или иной ход, отлично
составлял самые важные бумаги, был безукоризненным помощником.
Онисимов встал:
- Разрешите представиться. Советский посол в Тишландии.
Он мог шутить даже в эту минуту - окрестил Тишландией страну, куда ему
надлежало ехать. Тотчас он выговорил и ее точное наименование. Мы, однако,
позволим себе воспользоваться его находчивостью, так и закрепим за этим
государством условное обозначение Тишландия.
По своей манере Онисимов сразу перешел к делу:
- Садись. Я бы хотел, чтобы на первых порах ты мне помог. Поедешь со
мной?
Серебрянников не сел. Его голубые, слегка навыкате глаза были скромно
потуплены. Поза оставалась по-прежнему почтительной.
Проницательность не изменила Онисимову. Он все понял мгновенно.
- Предпочитаешь во благовремении расстаться? - Я думаю, Александр
Леонтьевич, что...
- Что будешь мне более полезен, если останешься в Москве?
Да, Серебрянников собирался развить именно такую мысль, подготовил
именно этот предлог. Впрочем, предлог ли? Бритоголовый заведующий
секретариатом, в самом деле полагал, что... ну, как бы сказать? Конечно,
пришла пора преобразований. Все понятно. Но кто знает... Обстоятельства
еще могут всяко повернуться. И Александр Леонтьевич, смещенный под горячую
руку, глядишь, возвратится в тяжелую промышленность. А пока... Пока он,
Михаил Борисович Серебрянников, останется здесь как преданный Онисимову
человек. При случае будет слать Александру Леонтьевичу письма в эту самую,
как тот пошутил, Тишландию. И исполнять здесь поручения, просьбы бывшего
главы Комитета. Ну, а если дела сложатся иначе, если Онисимову не суждено
более работать в индустрии, - что же, Серебрянников будет чист перед
совестью, перед людьми и перед вами, Александр Леонтьевич.
Разгадав с полуфразы эту благопристойную непроизнесенную речь, Онисимов
сразу отбросил ее. Его бритая верхняя губа приподнялась, обнажив крепкие
белые зубы. Подчиненным Онисимова был хорошо известен этот его грозный
оскал. В такие минуты Онисимов наотмашь бил беспощадными словами. Рывком,
взяв сигарету, он зажег спичку. Она плясала в его пальцах. Так и не сумев
закурить, он отбросил догоревшую спичку. И сдержал себя.
- Ступай. И пришли мне две общие тетради. Больше ничего мне от тебя не
надо.