"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

Москве огонь под утро, конечно, не мог уснуть. К снотворному не хотелось
прибегать. В эти бессонные часы он опять многое перебирал в памяти, думал
и думал. Нет, не о Северной Европе.



18

В июне этого же 1957 года в стране, которую Онисимов окрестил
Тишландией, предстояло некое событие: открывалась международная
промышленная выставка. В Москве для поездки на выставку была сформирована
группа инженеров и ученых. В составе этой своего рода делегации три места
из шестнадцати принадлежали металлургам. Среди них находился и академик
Василий Данилович Челышев, доменщик по специальности, который мельком уже
фигурировал в нашей хронике.
Однако прежде чем характеризовать далее Челышева, позволю себе
небольшое отступление. Мне довелось близко его знать, я пользовался его
устными рассказами, советами, когда еще в тридцатых годах писал повесть о
дерзновенном Курако, учителе Василия Даниловича. И недавно вновь имел
случай убедиться, что сохранил его доверие. Он познакомил меня со своими
дневниками, порой на удивление подробными Они стали, с его разрешения,
одним из главных источников или даже истоков этой летописи.
Накануне отъезда на международную выставку Челышев - назовем, кстати,
его тогдашнюю должность директор научно-исследовательского Центра черной
металлургии и член президиума Академии наук - понаведался, как это можно
установить по его дневниковой записи, в Министерство стали. Среди дел,
которые привели его туда, Василий Данилович упоминает лишь письмо-слезницу
инженера Лесных. Несколько лет назад из-за этого Лесных, упрямо
отказавшись применять в промышленности, в заводских масштабах, его
изобретение, новый способ плавки, Василий Данилович заработал подписанный
Сталиным выговор и, мало того, по приказу свыше был вытурен, как говаривал
сам Челышев, из заместителей министра. А ныне, не угодно ли, тот же
Лесных, потерпевший, как и следовало, ожидать, страшный конфуз, осмеянный,
ославленный, изгнанный с завода, выстроенного, чтобы плавить сталь по его
способу, ищет заступничества у того же Челышева, просит взять под крыло
науки, спасти хотя бы одну из остановленных, заброшенных его печей. Что
же, надобно, ничего не попишешь, вступиться.
Нет сомнения, у Челышева имелись и еще разные дела в министерстве: они
неизменно поднакапливались. Кроме того, он не прочь был тут услышать и
напутствие в дорогу, пожелания, а заодно и последние новости, слухи, -
этого не гнушался чуждый ханжества старик, - слухи, которые жадно ловила
служилая Москва, гадающая: грянет или не грянет ликвидация министерства.
Василий Данилович знал, что в чужеземной столице его будет расспрашивать
Онисимов, хотелось привезти ему самые свежие, горяченькие вести.
Как обычно, машина Челышева подкатила не к главному подъезду,
отмеченному золоченой надписью-вывеской под толстым стеклом, а к
расположенному в переулке неприметному боковому входу, предназначенному
для министра и членов коллегии.
Держа завязанную тесемками голубоватую папку, - с портфелем Челышев
хаживать не любил, - он вылезает из машины, длинный, костистый, наживший,