"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

- Но дело в том, что... Я этого не знаю. Этих сведений у меня нет.
- Не знаете? Что же вы тут делаете? Для чего вы тут сидите? За что вам
выдают зарплату?
Начальник главка, еще только что довольный собою, был нещадно высечен.
Его круглые щеки уже не румянились, а багровели. Онисимов продолжал свой
допрос-экзамен.
- Как идет реконструкция Заднепровского трубного завода? Укладываетесь
в график?
- Да. Но беспокоюсь, что некоторое оборудование запаздывает.
- Какое?
Цихоня дал обстоятельный, точный ответ.
- Покажите график доставки оборудования.
- Я это, товарищ нарком, знаю на память.
- На память? - протянул Онисимов. - Какой же срок ввода в эксплуатацию
вам указан?
Цихоня без затруднения назвал срок.
- Где это задокументировано?
- В постановлении Совнаркома от 12 мая 1938 года.
- Неверно.
Цихоню прошиб пот. Как так неверно? Он отлично помнил эту дату.
- Нет, товарищ нарком, я не ошибаюсь, постановление от 12 мая.
- Неверно, - повторил Онисимов. Его бритая верхняя губа приподнялась.
Жесткая улыбка приоткрыла крепкие белые зубы.
- Неверно, - сказал он в третий раз. - Не постановление, а
распоряжение. Память-то, как видите, вас подвела.
Не однажды Онисимов еще муштровал, школил начальника Главтрубостали.
Великая война наново его, Цихоню, проэкзаменовала, как и всякого иного.
Из-под носа у немцев был вывезен уникальный трубный Эаднепровский завод.
Цихоня оставался там, пока не был погружен последний состав. И лишь с этим
составом уехал. Минометные стволы, трубочки самого малого диаметра для
авиации, мощные трубопроводы для развертываемых на Востоке предприятий -
все это давали и давали заводы Главтрубостали, которым по-прежнему
командовал Цихоня. В конце войны вслед за Тевосяном, за Онисимовым и он
был награжден звездой Героя. Уйдя в Комитет, Онисимов передал ему свое
место министра. Признаться, имелись и не менее достойные кандидатуры,
однако Цихоня, сохранивший во всех передрягах вид простака увальня,
доброго малого, пожалуй, был самым покладистым, оставался, послушен во
всем главе Комитета. А Онисимов не терпел возражений. Думается, это была
его слабость. Впрочем, быть может, тут лишь выразилась черточка времени,
он и сам никогда не прекословил тем, кого был обязан слушаться, но зато
вспыхивал, обрывал, если какой-либо подчиненный отваживался ему перечить.
В молодости - а он уже в тридцать лет стал начальником главка - Онисимов
еще умел слушать и принимать возражения, но затем перестал выносить людей,
которые с ним не соглашались. "Делай мое плохое, а не свое хорошее", -
нередко повторял Александр Леонтьевич. Единственным, кому дозволялось
противоречить Онисимову, был в свое время Алексей Головня - первый его
заместитель. Однако, перейдя десяток лет назад в свою новую резиденцию - в
здание Совета Министров, - Онисимов вместо себя на посту министра оставил
Цихоню. И по-прежнему вникал в разные мелочи, тонкости безостановочного
металлургического производства столь же оперативно, как и раньше, - это