"Александр Бек. Новое назначение" - читать интересную книгу автора

и придется уехать в чужие края, ничего толком не узнав о брате, не имея
даже его фотографии. Теперь Онисимову жаль, что он уничтожил даже детскую
- на той карточке Ване, уставившемуся в объектив, было не более десяти.
"...Верил Вам и верю". Эти слова Сталина были щитом, броней, панацеей
Онисимова. Или талисманам, как однажды скорее всерьез, нежели в шутку,
сказала жена Александра Леонтьевича. Свято хранимый листок, которого
коснулось твердое перо Сталина, столь много значил в судьбе Онисимова, что
даже Берия, от улыбки которого по-прежнему становилось холодно, уже не был
властен над его участью.
Онисимов поднимает голову, смотрит на висящий в простенке, большой,
скромно окантованный снимок, единственный в его кабинете. Губы под
жесткими усами Сталина спокойно сомкнуты, а Серго улыбается, он счастлив,
полон жизни, явственно обозначилась ямка на его подбородке, задорно
распушились острые усы. Да, были времена, когда, лишь завидя Сталина или
хотя бы разговаривая с ним по телефону, Серго светлел лицом, озарялся
влюбленной улыбкой. Александр Леонтьевич это мог бы засвидетельствовать. А
в конце своей жизни Серго, вдруг, словно потерявший неизменную раскрытость
души, но и не умевший носить маску, притворяться, уже по-иному - многие,
кто с ним общался, начали это подмечать, - по иному относился к Сталину,
неохотно и невесело ему звонил. Александр Леонтьевич и не подозревал, что
Серго пустил себе пулю в сердце. Это была одна из самых тщательно
скрываемых тайн, пока на Двадцатом съезде...
Онисимов тогда сидел во втором ряду среди других делегатов съезда -
непроницаемый невозмутимый, каким его привыкли видеть. Необычайная
впечатлительность сочеталась в нем с необычайной скрытостью душевных
борений. Однако в ту минуту, когда он услышал, что Серго сам покончил с
собой, вдруг будто кто-то защекотал веки Онисимова. Он ощутил: по щекам
поползли слезы Пораженный - ведь ему с детских лет не случалось плакать, -
он не сразу вытащил платок, несколько капель скатились со щек. Давний
товарищ, сидевший рядом, взглянул на Александра Леонтьевича. Взглянул и
едва поверил железный Онисимов, этот человек машина, знает слезы.



8

В одиночестве, в тоске Онисимов со своего жесткого дивана все еще
смотрел на потерявший силу талисман.
Лишь за полторы недели до смерти Серго Александр Леонтьевич в последний
раз виделся, разговаривал с ним. И тогда же в доме Орджоникидзе он
встретился с тем, кто снят возле Серго вот на этой старой фотографии под
стеклом, с тем, кто впоследствии написал эти разборчивые строки: "Тов.
Онисимов. Верил Вам и верю".
Почему же Сталин выделил Александра Леонтьевича? Оттого ли, что
Онисимов не знал колебаний в борьбе со всяческими оппозициями? Или из-за
деловых качеств Онисимова, действительно недюжинных?
Нет, на весы легло и еще кое-что. Один миг... Миг, решивший, возможно,
участь Онисимова.
Да, это было его последнее свидание с Орджоникидзе. Онисимов в те дни,
в феврале тридцать седьмого, только что вернулся из поездки на заводы. По