"Юрек Бекер. Боксер " - читать интересную книгу автора

- Я твой сын.
- Ты мой сын.
- Нет, - сказал Арон, - это неверно.
И вдруг Марк заплакал. Он не всхлипывал, и слезы не текли у него из
глаз, скорей уж он пищал, словно избалованный ребенок, который не знает,
каким образом ему выбраться из неприятной ситуации. Арон испугался, он не
мог сообразить, как ему успокоить Марка, но тут у него за спиной выросла
сестра и сказала, что на сегодня хватит, а Марку теперь надо поспать.
- Не убирайте отсюда стул, - сказал Арон, - я потом еще приду.
Он вышел на большую площадку перед домом, сел на скамью на солнышке и
стал наблюдать за детьми. Хотя прошло уже много времени с тех пор, как он в
последний раз вот так же видел играющих детей, и хотя ему сейчас было не до
сравнений, он вскоре пришел к выводу, что эти дети не похожи на прежних.
Теперешние не дрались, игра у них шла на удивление тихо, почти мрачно, еще
он видел, что некоторые дети вообще играют в одиночку. Они рисовали на
песке, насыпали песок в свои ведерки или перекатывали мяч, причем все это -
со сдержанным спокойствием, без присущей детям спешки и возбуждения.
Арон занялся подсчетами относительно Марка, причем большая часть жизни
мальчика была для него скрыта во тьме предположений. Свидетелей, судя по
всему, обнаружить не удастся, сам Марк - лицо слишком ненадежное в том, что
касается информации, теперь это было ясно. Оставались лишь добросовестнейшие
подсчеты. Допустим, Марк Бергер и есть Марк Бланк - другой возможности Арон
просто не допускал, тогда о нем известно следующее: полутора лет от роду
Марк лишился матери, несколько месяцев спустя - отца, его передали соседке,
после чего он попал в лагерь. Там он и прожил до конца войны. Как прожил?
Разумеется, среди женщин и детей, у которых хватало и своих забот, чтобы еще
и о нем заботиться, которые - хоть и не по доброй воле - отбирали у него еду
и тем самым учили его поступать так же. И, надо полагать, учили не без
успеха, иначе он бы не выжил.
Либо он несколько лет пролежал в темном углу, больной и отупевший, и
милосердная судьба снабжала его едой, необходимой для того, чтобы выжить.
Возможно, это была судьба в виде сострадательной женщины, которая честно
передавала Марку его пайку, потому, быть может - поди, узнай, - что ее
собственный сын умер или потому, что лицо Марка ей кого-то напоминало,
продолжает Арон, или просто женщина, помешанная на детях. Но откуда у этой
предполагаемой женщины могло взяться время, чтобы научить ребенка всему, что
необходимо знать детям его возраста, объяснить ему, что такое отец, кому
надо говорить "ты", а кому "вы"? И еще одна, по словам Арона, необъяснимая
случайность в подсчетах, и случайность поистине загадочная: как получилось,
что Марк вообще говорит по-немецки? Он ведь попал в лагерь, почти не умея
говорить, и мог воспринять все что угодно, ведь его окружение могло с тем же
успехом оказаться венгерским, или французским, или польским.
Алоис Вебер подсел к нему на скамейку и спросил:
- Ну, как он себя чувствует?
- Ему сейчас полагается спать.
- Я здесь вроде прислуги за все, - сказал Вебер. - Если надо что-то
раздобыть, или починить, или поднести, женщины одни справиться не могут.
Арон подумал, что для этой цели они могли бы подыскать кого-нибудь
покрупней. Он спросил:
- А что вы делали раньше?