"Лора Бекитт. Сильнее смерти " - читать интересную книгу автора

видел, как ветерок шевелит тончайшую прядку волос у нее на лбу.
- Не говорите никому, что видели меня здесь, хорошо?
- Не скажу, - неразумно пообещал он и уже не мог отказаться от своих
слов.
Акира еще не разговаривал так ни с одной женщиной - никакого умничанья,
безыскусность, простота и в то же время какая-то особая глубокая
совместимость, душевная легкость.
"Я должен ее уважать, - подумал он, - она вовсе не глупая, просто...
другая. И красивая. К тому же именно ее, а не какую-то иную женщину выбрал
для себя мой господин".
Прошел праздник весны, были вспаханы и засеяны поля. По всем приметам
год ожидался спокойный, с неплохим урожаем, без буйства стихий. Акира никуда
не выезжал без особой нужды, был занят в усадьбе: по весне дел накопилось
немало.
Однажды под вечер он вышел за ворота и остановился. Горы таяли в
голубом мареве, лучи низкого солнца печально золотили листву, где-то в
вышине звенели голоса птиц. Акира не двигался, молчал и внимал спокойствию
окружающего пространства.
Внезапно юноша увидел, что кто-то приближается к дому. Это был нищенски
одетый старик с серым лицом и ввалившимися глазами, судя по облику -
странствующий монах. При нем не было никакой поклажи - только сучковатая
палка. Незнакомец выглядел изможденным и передвигался с большим трудом.
Акира без колебаний шагнул ему навстречу и, почтительно поклонившись,
пригласил в свой дом. Старик остановился и внимательно оглядел молодого
человека. Хотя нищий странник был невероятно дряхл и грязен, его взгляд
оказался на удивление проницательным и острым.
Коротко поблагодарив за гостеприимство, монах вошел в ворота, потом - в
дом, как и подобает, сняв обувь и пробормотав что-то похожее на молитву.
Акира был рад, что сегодня у них на редкость приличный ужин: хорошо
сваренный рис, а к нему нимасу - мелко наструганная сырая рыба с овощами.
Отомо-сан не нужно было ничего говорить: она быстро согрела воду для
умывания, с привычной сноровкой расставила на циновке деревянные лаковые
подносы.
Некоторое время старик (он назвался Сёкэем) ел молча. Близилась ночь -
в дом постепенно вползали бесформенные, бестелесные щупальца мрака, они
слизывали со стен остатки красок закатного солнца. Акира и Отомо-сан
чувствовали себя неловко и тоже не произносили ни слова. Наконец странник
взял последнюю горсть риса и, прищурившись, сказал, словно ни к кому не
обращаясь:
- Много раз я видел этот край в своих снах, и вот теперь он предстал
передо мной другим, не таким, как во сне, и не таким, каким некогда был
наяву.
- Так вы уже бывали здесь, почтенный Сёкэй? - промолвила Отомо-сан.
- Даже больше - родился и жил. Теперь моего дома нет, как и некоторых
других. А вот твоя усадьба уцелела, Отомо-сан. Хотя нельзя сказать, что ты
живешь богаче, чем прежде.
Женщина вздрогнула:
- Кто вы?
- Цусаки.
Отомо-сан смотрела на него во все глаза.