"Фрэнсис Бэкон. Великое восстановление наук. Разделение наук" - читать интересную книгу авторамножество примеров: например, зависть к судьбе Ахилла за то, что он нашел
глашатая своих подвигов и славы в Гомере, слова, сказанные о драгоценной шкатулке Дария, найденной среди других трофеев -- когда стали думать о том, чему более всего достойно храниться в ней, и высказывались различные предложения, Александр сказал: "Творениям Гомера"[85]. Можно назвать еще письмо к Аристотелю, написанное после того, как тот издал свою "Физику", в котором Александр упрекает его и требует, чтобы тот раскрыл тайны философии, и здесь же пишет, что он предпочитает превосходить всех ученостью и познанием, а не могуществом и властью. Есть и другие примеры, свидетельствующие о том же. Во всех его высказываниях и ответах, полных мудрости и учености, ясно видно, более того, бросается в глаза, сколь замечательно он был образован, и хотя то, что сохранилось до нашего времени, численно невелико, однако и здесь можно найти глубокий отпечаток его замечательных знаний. Из его высказываний на темы морали рассмотрим прежде всего апофтегмы[8][6] о Диогене. Следует заметить, что они, может быть, затрагивают немало самых серьезных вопросов моральной философии. "Кто счастливее -- тот, кто наслаждается материальными благами, или тот, кто их презирает?" При виде Диогена, который довольствовался столь малым, Александр, обратившись к окружающим, насмехавшимся над его образом жизни, сказал: "Если бы я не был Александром, я предпочел бы быть Диогеном". Сенека же в этом сопоставлении ставит выше Диогена, говоря: "Важнее то, что Диоген не захотел принять, чем то, что Александр мог дать"[8][7]. В области естественных наук следует обратить внимание на высказывание, которое он часто повторял: "Что моя природа смертна, я замечаю особенно в бесспорно, извлечены из глубин естественной философии, изобличая не столько Александра, сколько Аристотеля или Демокрита, ибо как недостаток, так и изобилие природы, обозначенные этими двумя понятиями, служат как бы залогом смерти. Говоря о поэзии, обратим внимание на слова, произнесенные им при виде текущей из его раны крови, когда он позвал одного из льстецов, который всегда называл его божественным, и сказал: "Смотри, это кровь человека, не такая жидкость, которая, по словам Гомера, текла из руки Венеры, раненной Диомедом"[8][9], тем самым насмехаясь над поэтами, над своими льстецами и над самим собой. В области диалектики обратите внимание на то, как порицал он диалектические ухищрения в опровержении доводов противника, осудив Кассандра, не поверившего доносу на своего отца Антипатра. Ведь когда Александр сказал: "Неужели ты считаешь, что люди пустятся в столь долгий путь, если у них не будет серьезной причины для обиды?", Кассандр ответил: "Именно это и дает им силу -- надежда, что продолжительность их пути пометает обнаружить клевету". "Вот они, -- воскликнул царь, -- аристотелевские уловки, помогающие повернуть дело и "за", и "против""[90]. Но когда требовало дело, он прекрасно умел использовать в своих интересах это искусство, которое он порицал у другого. Так, однажды Каллисфена (которого он тайно ненавидел за то, что тот противился его новому обожествлению) на каком-то пиру одна из присутствующих попросила выбрать по своему усмотрению какую-нибудь тему и произнести на нес экспромтом речь для развлечения присутствовавших (ибо он был весьма |
|
|