"Алберт Бэл. Высшая математика " - читать интересную книгу автора

Теперь мне кажется, он был не очень хороший директор. Мы стали еще
безжалостней. Когда старый Павил выводил на доске формулы, мы бросали в
него ореховые скорлупки, норовя угодить в широкие штанины.
Старый Павил досадливо морщился, когда скорлупка попадала в цель. Он
так погружался в свои расчеты, что, кроме них, на земле ничего не
оставалось. По-моему он продолжал бы рассчитывать, даже брось в него
камень. Человек работал. Ему докучали мухи. Старый Павил не обращал
внимания на мух. Закончив, он бодро повернулся и увидел летевшую на него
по наклонной траектории скорлупку. Он понял все. И снова взрыв.
А мы только того и ждали. Мы были в восторге. Вот какие мы смелые! Вот
что мы сделали с человеком, который, конечно, умнее и лучше нас всех,
вместе взятых.
Что, небольшая контузия? Пустяки. Что делал ты, комсорг Буцынь?
- Я смеялся вместе с другими.
Вместе с другими? Не важно, над чем смеяться, лишь бы вместе с другими.
Не тебя упрекаю, комсорг Буцынь, я упрекаю себя. Не важно, над чем, только
бы вместе с другими. Те, кто думал иначе, те молчали.
Бессловесные, тихие правдолюбцы. Я и сам был таким.
Не одобрял, но отмалчивался, зная, что если вступлюсь, никто мне голову
не оторвет, разве что косо посмотрят, назовут подхалимом. На худой конец
поколотят, может, сломают ребро. Но я не верил, что сломают ребро и
все-таки молчал. Ох, как красиво мы умели молчать, бессловесные, тихие
правдолюбцы! Нас было много.
Больше, чем бомбардиров с ореховыми скорлупками в карманах. Мы были
сильнее. Если бы они не послушались по-хорошему, мы могли бы пустить в ход
кулаки и одолеть их. Но мы молчали. Бомбардиры были едины, а мы -
разрознены. Хотя, в известном смысле слова, заодно. Наше молчание делало
нас соучастниками.
Старый Павил научился себя сдерживать. Директору он больше не
жаловался. Он знал, что этим ничего не добьешся. Он терпеливо сносил все.
Старый Павил учил нас высшей математике.
Осенью мы поехали в колхоз. Сложив несколько стожков гороха для
просушки, мы схоронились под ними.
Старый Павил, запарившись, пошел к меже скинуть лишнюю одежду.
Обернувшись, он никого не нашел. Он расхаживал по полю в голубой тенниске
и в не очень элегантных трусах, а мы лежали под стожками и давились
беззвучным смехом. Старый Павил звал нас:
- Мальчики, мальчики!
Склонившись над стожком, попробовал кого-то вытянуть за ногу. Ужасно
смешно, не правда ли? Старый Павил тоже улыбнулся, обнаружив нас. Он
перестал улыбаться, когда его лягнули. Ужасно смешно, не правда ли? Нервы
человека все равно что поводья игрушечной лошадки. А ну, пришпорим
лошадку! Пошла, лошадка! Ох, ребята, потеха! Ахаха, ухуху, ихихи! В общем,
ты был неплохим парнем, Ирбе, ведь ты же не хотел лягать по-настоящему, ты
хотел лягнуть просто так, для острастки. Но не рассчитал. Всего-навсего не
рассчитал. Где ты теперь?
- Ты же знаешь. Все товарищи знают.
Да, ты первым проделал тот путь, который сейчас совершает старый Павил.
Тебя убило током в трансферматорном шкафу энергораздаточной станции. Ты
работал, тебе дали время, час и пятнадцать минут, потом должны были