"Александр Белаш. Узкая колея, ведущая вдаль " - читать интересную книгу автора

предъявлять пропуск?..
Кроме Артемова и Курши, было еще два-три загадочных остановочных пункта
без каких-либо обозначений, где машинисты высадили уходящих в лес за ягодами
и грибами (на обратном пути они их подобрали, уже с полными корзинами).
Наконец, мы прибываем в деревню Голованово. Станция Голованова Дача -
понятие больше условное, нежели всамделишное, поскольку здание станции
заброшено, а двери и окна его заколочены, и даже название станции снято. А
между тем в 1988-ом я заходил на станцию и брал обратный билет - тогда в
ходу были маленькие жесткие картонные прямоугольнички.
Деревня скорее широкая, чем большая. Дома стоят просторно, далеко друг
от друга, как люди, что разбрелись по поляне. Пространство деревни и есть
внушительная поляна в лесу. Колея здесь закольцована и образует обширный
круг, по форме напоминающий каплю; тепловоз отцепляется и уходит по кругу
туда, где за деревьями торчит вполне исправный на вид маленький башенный
кран (похоже, там какое-то лесопредприятие). Вдоль пути бредут две юные
дачницы - что они приезжие, видно по их нарядам; деревенские таких не носят;
в пруду рядом с колеей плещется юноша, а его друзья сидят на бережке. Мы
едва привлекаем их внимание.
Здесь царит неподвижная летняя тишь, такая густая, что слышно, как
летают мухи. Если бы не эти несколько человек, с ленцой предающихся
приятному ничегонеделанию, можно было подумать, что Голованово безлюдно.
Но - проехал полуголый парень на мотоцикле, медленно прошествовала вдали
безмолвная женщина, не взглянув в нашу сторону. Возникает поразительное
ощущение того, что в Голованове - и вообще на всем пути поезда, - жизнь
течет вне новостей, вне потрясений, вне политики, вне катастроф, просто ВНЕ
нашего полоумного мира, сама по себе, как медленная вода, повинуясь только
уклону местности. Зимой жизнь замерзает, и ее заносит снег. Весной жизнь
неторопливо пробуждается и расцветает согласно ходу солнца. И так годами.
Десятками лет. Всегда. Вслед за этим ощущением является желание остаться
тут - но это не больше, чем греза.
Тепловоз уехал на часок по ягоды. Кондукторше захотелось набрать
брусники, да и машинисты, наверное, побродят по лесу. Их опустевший ТУ7А
2879 будет стоять на рельсах, и никто его не тронет, никто не испортит.
Жизнь в режиме идущего по небу солнца не предрасполагает к вандализму.
Такие вот местечки есть в России. Сенкевич незадолго до кончины снял
сюжет о Головановой Даче и Тумской узкоколейке, чем местные жители сильно
гордятся. Здесь немало дачников из Москвы, блаженствующих от отсутствия
какой бы то ни было цивилизации.
Пассажиры сходятся, точно зная, когда ТУ7А 2879 вернется и прицепится к
составу. По-моему, они даже часами не пользуются, а чувствуют приближение
тепловоза как грядущую перемену погоды.
Весь обратный путь мы проводим в тамбуре хвостового вагона, стараясь
наглядеться и надышаться, запомнить и сохранить все явленные нам зрелища.
Когда-то еще доведется побывать здесь?..
Затем - снова Тума. Поскольку воскресенье, шансы сесть на проходящий
автобус не то чтобы сомнительны, но несколько зыбки. На наше счастье в рейс
собирается дополнительный ПАЗ, уже солидно набитый едущими в Рязань; нам
достаются лишь стоячие места. Лысый и краснолицый водитель ПАЗа в душе
гонщик, но не лихач - поневоле любуешься его искусством быстро и как-то
красиво водить автобус по богатой поворотами лесной части Большого