"Александр Белаш, Людмила Белаш. Вражда" - читать интересную книгу автора

Но Гертье было достаточно вспомнить совершенный и холодный профиль
Атталины, ее ровный бесчувственный голос и неподвижные глаза, чтобы его
неудержимо повлекло к продажным девкам. Вырастили, называется, завидную
невесту! Прежде она была худой и угловатой, но живой и непосредственной, а
стала чем-то средним между Спящей Красавицей и Снежной Королевой. Поцелуем
не разбудишь и слезами не смягчишь. Брак с Атталиной рисовался Гертье чем-то
готическим и роковым, вроде обручения с Венерой Илльской по новелле мсье
Мериме.
- Бабель, давай напьемся после оперетты! - буднично предложил Гертье. -
В дым, в прах; я хочу превратиться в животное...
- Охотно! - поддержал его приятель. Он знал дорогу к Цирцее, обращающей
мужей в свиней. Постоянно шныряя по этой тропе то туда, то оттуда, он
отчасти утратил облик, данный человеку Богом, и выглядел почти дозревшим до
скотства. Наливные щеки его цвели томатным румянцем, маленькие глаза горели
беспутством и похотью, словно фонари у входа в бордель, на уме вечно были
фривольные мыслишки, отвислый нос пьяно и жирно блестел салом, а толстый
язык то и дело облизывал пухлые губы. На галстуке Бабеля виднелись пятнышки
соуса, искусно прятавшиеся в узоре ткани. "Мой Фальстаф!" - говорил Гертье,
словно давая другу титул. Тот охотно принимал прозвище, даже требовал орден
в придачу к новому званию. Знаменитый брелок Бабеля в виде аметистового
сердца всегда вызывал у куртизанок взрывы хохота, когда кутила доставал
прозрачное лиловое сердечко и, целуя его, приговаривал: "Ну-ка, сделай
чудо - спаси меня от пьянства!"

Почтово-пассажирский поезд № 106 загремел вдоль дамбы, проложенной
сквозь болотистый лес. Тьма впереди и тьма по сторонам, лишь мощный
керосиновый фонарь с вогнутым зеркалом, укрепленный спереди на паровозе,
выхватывал из мрака рельсы колеи и редкие столбы на насыпи.
- Дамы и господа, - унылым голосом тянул проводник, проходя коридором
вдоль вагона и позвякивая колокольцем, - следующая остановка - Маэн,
конечная. Дамы и господа, прошу готовиться к выходу. Если изволите заказать
носильщика в вагон, доплата за место багажа пять центов...
Печка не справлялась с обогревом, до того было студено снаружи.
Проводник заправил печку остатками угля, чтоб хоть перед Маэном господам
пассажирам стало потеплей и они не высказали жалоб железнодорожному
начальству. Ну кто мог подумать, что грянет такой холод! Запас угля взяли
обычный, по погоде, но уже на полпути пришлось его пополнить, а ближе к
Маэну угольщик так прямо и сказал: "Вы грешники на сто шестом - мороз
привезли!" Оледеневшие усы угольщика топорщились сосульками, морда его
лошадки покрылась иглистым инеем, а земля будто спеклась и железно звенела
под тележными колесами.
- Дамы и господа... - нудил свое проводник, хотя в вагоне первого
класса было занято только три купе из восьми. Адвокат с секретарем, какие-то
насупленные дельцы-компаньоны, одинокая девица. Нехорошо, когда девушка
разъезжает в одиночку. Серьезна, не легкомысленна, держит себя строго.
Шляпка скромная, темное пальто-ольстер, платье небогатое, но теплое,
добротное, а из багажа - только ридикюль. Попробуй разберись, с чего ее
вздернуло путешествовать одной и без вещей. Может, из дома сбежала? Вроде бы
не служанка - как-никак первым классом едет. Опасно это. Если ее некому
встречать на вокзале, то найдутся ушлые молодчики, из-за которых девушек