"Пуля-Квант" - читать интересную книгу автора (Бобл Алексей)

Глава 3 ПЕРИМЕТР


Лабус хрюкнул и уточнил: — Резиновое, номер два? Курортник улыбнулся. Пригоршня обиженно пробур­чал что-то.

— Ладно, опусти руки и пошли, — скомандовал Ку­рортник, развернулся и зашагал ко мне. На ходу доба­вил: — Только давай без фокусов… Пристрелю.

Пригоршня, насупившись, последовал за военста-лом.

Я ничего не понимал. Быстро у них у всех настрое­ние меняется…

Курортник спрятал пистолет, подхватил рюкзак стал­кера, перенес в угол на мини-печку. Никита шаркнул но­гой, сдвинув кучку золы, встал рядом. Широкие спины загородили обзор. Я некоторое время силился разгля­деть, что же за ИЗДЕЛИЕ появится из рюкзака, но так и не смог, пришлось довольствоваться комментариями.

Подошел Лабус, отобрал у меня колбу, сунул в жи­лет. Достал комплект химзащиты из рюкзака, развер­нул, отделив штаны, кинул мне. Куртку он упаковал об­ратно, забросил рюкзак за спину и, отойдя к окну, уста­вился наружу.

Началась пурга, ветер задувал через окна. Прилично мело, дыру в потолочных плитах затянуло ледяной кор­кой. Лабус щурился, но не спешил сдвигать на глаза оч­ки, лишь прикрывал ладонью лицо. Иногда, морщась, он ощупывал распухший от удара нос.

Я стал натягивать штаны, взглянул на колено в про­рехе разодранного комбинезона и замер. Покосившись на меня, Лабус спросил:

— Натянешь сам? — и сразу опять уставился в оконный проем.

У меня не было никакого вывиха — нога сломана! Под аккуратно наложенной повязкой видно, как смес­тилась кость. Крови нет, значит, закрытый перелом — Пригоршня, стало быть, разогнул мне ногу, тут я в се­бя и пришел. Укол, сделанный Лабусом, снял боль, плюс события с полтергейстом напрочь заставили за­быть о травме. Да еще мне зубы заговаривали, чтобы не разнылся. А я и не буду. Правда, не разберешь этих троих: двое арестовывают одного, после беседуют, как старые друзья, потом дерутся и в итоге все вместе с монстром сражаются…

— Ты знаешь назначение этой штуки? — обратился Курортник к Пригоршне. Тот помотал головой, тогда ко­мандир обернулся и позвал: — Лабус, глянь.

Костя пожал плечами:

— Без понятия. Я в этих делах… Хотя… соковарку напоминает, только хромированную. — Он крякнул и снова уставился в окно.

— Ладно, Никита, так что это? Давай конкретно. Сталкер помялся, почесал шрам на лбу.

— Я и сам толком не знаю. Я только заказ выпол­нял. Маршрут…

— Чей заказ? — перебил Курортник. Пригоршня потупился.

— Давай, давай, Никита. Мне сейчас некогда с то­бой рассусоливать. Говори как есть.

— Да я правда не знаю! Посредник сбросил сообще­ние на ПДА, что есть заказ, цену хорошую указал, ра­бота непыльная…

— Задаток тебе ведь кто-то передавал?

— Ха, задаток! — Никита задрал голову к потолку, пощупал небритый подбородок. — Деньги в тайник за­ложили, вся цепочка исключала визуальный контакт с посредниками.

Курортник хмыкнул, но не стал комментировать, ждал, пока Пригоршня продолжит рассказ.

— Я и еще двое — извини, имен не назову, не знаю — тащили ее, то есть его… эту хреновину к Янтарю.

Раздались глухие шлепки — Никита похлопал по корпусу агрегата. Курортник кивнул: — Отмычки? Ты один выжил? Пригоршня удивленно взглянул на него.

— А, нет, ты неправильно понял. Эти двое довели ме­ня до контрольной точки, к бывшему блокпосту — буд­ку помнишь? Ну, дальше вы меня с Лабусом приняли.

— А в Зону проникал с их помощью или сам?

— Сам. За Свалкой с ними встретился.

— Как?! — Курортник неподдельно удивился. — Периметр закрыли новой системой сигнализации, ров огроменный выкопали, двойной забор, освещение, ви­деонаблюдение… прорывов с месяц не было. Патрули усилили. Как ты в Зону проник? По воздуху?

— Ну да, — на полном серьезе сказал Пригорш­ня. — Старым дедовским способом. Атмосферный зонд с подвесной системой от парашюта Д-6… Словил по­путный ветер и… Да ты и сам должен знать о такой про­стой штуке, чего я тебе рассказываю.

— Вот тебе и современные средства контрацеп­ции, — хохотнул Лабус.'— Книжки про шпионов нуж­но читать!

Никита смотрел на Курортника в ожидании.

— Понял. — Командир стал серьезен. — А когда это было? Число?

— Пятнадцатого февраля.

— Ага, почти двое суток прошло… Куда те двое де­лись?

— Свалили.

— Почему?

— Да тут… мы же сами угодили под обстрел. Им жизнь дороже.

— ИЗДЕЛИЕ наверняка на Янтаре ждут. А ты его припрятал и тоже решил свалить от греха подаль­ше… — рассуждал Курортник. — Или тебя должны бы­ли встретить, но кто-то помешал…

Пригоршня почесал затылок. Командир снова оклик­нул Лабуса:

— У нас завелись «крысы».

— Я слышал. — Костя разгладил усы. — Или «кры­сы», или опять кто-то играет сразу за две команды, или… —: Он не договорил.

Курортник покивал.

— Что? Вы о чем? — Пригоршня крутил головой, переводя взгляд с одного военстала на другого. — Ска­жите.

— Так, ничего. — Курортник смотрел в угол. — Просто вспомнилось кое-что.

— Ты хочешь сказать, что к Янтарю меня должен был отвести кто-то из ваших? — не унимался Пригор­шня.

— Пока что я ничего не хочу сказать.

Курортник шагнул в сторону, и я наконец разглядел, что стояло в углу.

По спине пробежал холодок — ЗАРЯДНИК!!! Я сам лично собирал этот узел к установке Григоровича и го­товил к отправке с завода. Как агрегат оказался у При­горшни?!

— Предполагаю только, а ты… Я перебил командира:

— Я знаю, что это.

Все посмотрели на меня. Снаружи скрипели деревья, ветер свистел сквозь щели в железных воротах.

— Это ГСК, — сказал я. Лабус прервал молчание первым:

— Курортник, нужно двигать отсюда. Плохое место.

— Да. — Командир пожевал губами. — В эфире ти­шина. Канонаду давно не слышно. Не знаю, хорошо это или плохо. И еще у меня мысли очень невеселые…

Он явно что-то обдумывал, но делиться соображени­ями пока не хотел.

— Пурга все сильнее, — добавил Лабус. — Потом разберемся с этим ГСК. И еще, в такую погоду нас с воздуха искать не станут. Значит, выбираться самим.

Курортник перестал смотреть сквозь меня.

— Добро. Предложения?

Пригоршня упаковывал агрегат. Я видел, как он за­тягивает клапан ранца, и думал: откуда у него зарядник Григоровича? Эта штука, как мне объяснил ученый, со­здана в единственном экземпляре.

В голове возникло смутное воспоминание. Григоро­вич нервничал, ждал ГСК с завода, постоянно спраши­вал Отмеля об этом. Так, может, Пригоршня…

— Черт! — выкрикнул Лабус. Он стянул со шлема на глаза широкие очки.

— Что?!

— К нам гости.

— Кто?

— Не разберу — метель. — Лабус присел, выста­вил пулемет в оконный проем. — Тушканы, кажись. Принесла нелегкая. — Он дал несколько коротких оче­редей. Приподнялся, всматриваясь. Пулемет снова за­стучал. — Снега намело. Далеко не уйдем… — Костя кивнул в мою сторону. — А ночь здесь сидеть — нет уж. Нужно что-то придумать.

— Я знаю, что делать, — сказал Пригоршня. По­смотрел на Курортника и перевел взгляд на необычный автомат — мол, так я возьму?

Командир кивнул. Пригоршня сначала подобрал нож, затем взял оружие и подсумок, на ходу подпоясался, су­нувшись к окнам, присел рядом с Лабусом. Портплед положил на плечо, вынул несколько гранат, зарядил подствольник, остальные сунул в боковые карманы.

— На временное хранение, — протянул он портплед Лабусу.

Тот хмыкнул и пристроил боеприпасы рядом под сте­ной.

— Я доберусь до угла, — Пригоршня показал на­правление.

Лабус, выглянув в другое окно, кивнул.

— Возьму пару пустых ящиков, вон они валяют­ся, — и назад. Прикроете?

Курортник занял позицию в свободном проеме. Вы­сунулся и сразу отпрянул.

— Давай, — произнес он.

Пригоршня выпрыгнул в окно, Курортник с Лабусом несколько раз выстрелили в сторону леса. Послышался глухой хлопок, через пару секунд грохнул взрыв — При­горшня воспользовался подствольником.

Судя по спокойствию военсталов, твари их особо не волновали, здесь мутанты вряд ли причинят нам какой-то вред. Но дожидаться помощи Лабус и Курортник не хотели, а Пригоршня не возражал против путешествия, значит, был в этом какой-то смысл. Им виднее, они Зо­ну знают.

А ведь я для них обуза. Тащить с собой будут, жиз­нью рисковать. И все ради меня…

— Подгребают, — сказал Лабус.

— Пригоршня, давай быстрей! — крикнул Курортник.

— Вижу, сейчас! — отозвался Никита.

Лабус опять выстрелил. Курортник посторонился, и в проем влетел небольшой низкий деревянный ящик, за ним второй. Потом внутрь полез Пригоршня.

— И чего? — поинтересовался Лабус, по-прежне­му глядя в окно.

— Сейчас, сейчас… — Никита передвинул оружие за спину.

Курортник молча наблюдал за ним.

Сталкер кинулся к воротам. Остановился возле створок, оглядел внимательно наросты, напоминаю­щие паклю, кивнул и осторожно потянул за край оцин­кованного листа на дверце. Она качнулась, заскрипе­ли петли, несколько пучков, похожих на скомканные волосы, упали вниз. Коснувшись пола, комки пакли за­искрились, по ним пробежали легкие волны голубова­тых вспышек, а затем пакля обуглилась, стала иссиня-черной.

Значит, это аномалия какая-то — а я и не знал.

Пригоршня, увернувшись от аномальных сгустков, задрал голову — похоже, следил за паклей, свисавшей сверху. Ногой уперся в створку и опять потянул лист двумя руками. Заклепки с чпоканьем выскакивали из рамы, а Никита продолжал тянуть. Наконец он полно­стью отодрал железку, внимательно оглядел ее со всех сторон, удовлетворенно буркнул: «Сойдет», — и пота­щил к ящикам.

— Молодец, — сказал Курортник. Я пока ничего не понимал.

Никита бросил лист, подбежал к рюкзаку, вынул из бокового кармана бобину скотча и моток веревки.

Курортник тем временем достал пистолет и простре­лил два отверстия по углам листа, потом встал на него и загнул вверх дырявый край.

Лабус дал длинную очередь в сторону леса и крикнул:

— Долго еще?

— Почти, — ответил Пригоршня. — Пара минут. Есть время?

— Давайте скорей, минут пять точно будет, дальше не знаю, они, похоже, откуда-то с восточной окраины прут. Там, где рабочий городок с болотцем граничит.

Пригоршня кинул веревку командиру, тот быстро пропустил ее через простреленные отверстия, связал концы, проверил узел на прочность. Сталкер поднял ящики, поставил на лист один за другим. Они с Курорт­ником стянули ящики скотчем, затем военстал припод­нял конструкцию, Пригоршня быстро управился, связав все прозрачной лентой. Уселся на ящики… и тут я по­нял: да это же сани!

— Выдержат? — спросил Курортник.

— Должны, если с горок особо не кататься. В самый раз волокуша. — Пригоршня ухмыльнулся. — Сойдет для сельской местности.

— Лабус, выходим, — скомандовал Курортник, за­брасывая рюкзак за спину.

— Понял, — ответил Костя и прыгнул наружу.

— Пригоршня, парня хватай.

Курортник потащил запакованный ГСК к окнам. Снова заговорил пулемет Лабуса, на этот раз он стре­лял часто, короткими очередями.

Никита перенес меня к проему. Командир в это вре­мя перебросил туда санки. Выбрался следом, поглядел по сторонам и повернулся к нам:

— Давай мне его.

Вдвоем меня вытащили и усадили на волокушу. Ме­тель ударила в лицо колкой снежной крошкой, я сощу­рился.

— Не свались, когда помчимся…

— Тушкан! — выкрикнул Пригоршня. Курортник вскинул штурмовую винтовку.

Я проследил за направлением ствола — у накренив­шегося забора, где лес подступал вплотную, штакетник был взломан. В дыре возникла бурая туша. Ладонью при­крыв глаза от снега, я пригляделся: в холке с полметра, вытянутая морда, короткие передние лапки прижаты к груди, длинный хвост… Ну вылитый тираннозавр, только маленький! Хотя хвост скорее крысиный напоминает.

Курортник выстрелил трижды, тварь опрокинулась на спину и заверещала, закрутилась на месте, взрыхляя глубокий снег. Узкие трехпалые лапы с длинными ког­тями дергались, взметая белые смерчи.

За оградой я увидел других, они приближались мед­ленно, хвосты, будто плуги, пахали сугробы. Наверное, мутанты этой породы неплохо двигаются по пересечен­ной местности, но снежный покров здорово им мешает, неуверенно шагают. Подстреленный тушкан затих, и ос­тальные кинулись вперед. Я решил было, что они ата­куют нас, но твари, вереща и отталкивая друг друга, на­бросились на мертвое тело.

— Держи! — Пригоршня просунул рюкзак с ГСК мне под ноги между ящиком и загнутым краем листа — получилась неплохая подставка для сломанной конечно­сти. — И сам держись!

Он перекинул привязанную к саням веревку через го­лову, пропустил под мышками, оружие повесил на шею.

— Вперед! — скомандовал Курортник.

Никита налег на веревку, и самодельные сани двину­лись с места. Я одной рукой ухватился за лямку лежа­щего под ногой рюкзака, другой за доску ящика.

Пригоршня недолго приноравливался к грузу и вско­ре уже уверенно тащил волокушу. Лабус двигался мет­рах в пяти впереди. Курортник, отдав сталкеру снего­ступы, шел по широкому следу, остающемуся за воло­кушей. Преследовали нас не очень активно. Изредка сзади раздавались одиночные выстрелы, я поначалу вздрагивал и оглядывался, но Курортник, похоже, стре­лял для профилактики и спокойно шагал дальше, посма­тривая по сторонам.

За зданием, в котором мы прятались, открылась пло­щадка, где стояли проржавелые остовы грузовиков, ав­тобусов и военных тягачей. На другом ее краю высился здоровенный кран на многоосной платформе с вмерзши­ми в землю покрышками в человеческий рост. Массив­ная длинная стрела под углом уходила в небо, под ней покачивалась на тросах старая «Волга». На такой же ез­дил директор нашего завода, где я проходил практику по­сле техникума.

Помнится, недавно Лабус назвал это место рабочим городком. Возможно, здесь жили ликвидаторы послед­ствий первой катастрофы на ЧАЭС. Судя по разгово­рам военсталов, мы где-то недалеко от Периметра…

Костя коротко махнул рукой, Пригоршня остановил­ся. Городок занимал приличную территорию. Вдоль за­бора сбоку от площадки стояли приземистые бетонные коробки, дальше было двухэтажное здание, наверное, дирекция, рядом — внушительных размеров трансфор­маторная будка. Провода с крыши тянулись к решетча­той мачте. У забора, на фоне леса, я разглядел еще од­ну, но дальше все скрывала метель, непонятно было, ку­да идет линия электропередач.

Лабус разглядывал экран закрепленного на рукаве устройства — вроде ПДА, хотя слишком громоздкое, больше напоминает планшет-сканер. Пригоршня топ­тался на месте.

— Ну что? — посмотрел он на меня. — Как само­чувствие?

— Хорошо. — Я натянуто улыбнулся и кивнул в сто­рону Лабуса. — Что он делает?

— Местность сканирует при помощи армейского де­тектора. Впереди может быть аномальное поле, вот и остановились.

Сталкер присел, выставив перед собой оружие. Я ог­лянулся на Курортника — военстал сидел на корточках ко мне спиной. Присмотревшись к его рюкзаку, я заме­тил, что из боковых карманов белого чехла торчат две колбы, перехваченные липучками. Они очень напоми­нали ту, что я вытянул и, случайно активировал во вре­мя драки с полтергейстом.

— Курортник! — тихо позвал я, и он обернулся:

— Чего тебе?

— Что это у вас, — я показал на колбы, — в кар­манах чехла?

Военстал покосился туда, ощупал одну колбу.

— «Сборка». Аномальная граната то есть. Знаешь, что такое аномалии?

Я кивнул.

— Берут побочный продукт аномалии, например… — Он огляделся, словно искал что-то. — Неважно, коро­че, берут бенгальский огонь от электры, комбинируют его со светошумовой гранатой и… — Перехватив мой удивленный взгляд, Курортник констатировал: — Не по­нимаешь. И не грузись.

Пригоршня хмыкнул.

— А ты чё ржешь? — переключился на него коман­дир. — Ты где армейскую «сборку» раздобыл?!

Сталкер потер кончик носа, сдвинул брови, потом от­дернул руку, сообразив, что в первую очередь этот жест выдает ложь, и поднял глаза на Курортника:

— Один из этих, ну, с кем я в контрольную точку шел, обронил. Я по-тихому подобрал и заныкал.

— Типа не знал, — съехидничал Курортник.

— А чего?..

— Курортник! — негромко позвал Лабус. — Глянь.

— Пригоршня, займи мое место.

Командир выпрямился и быстро пошел к Косте. Никита, перейдя на его место, уставился в снежную пелену.

Метель совсем разгулялась. Снег стал гуще, след во­локуши уже почти засыпало. В такую пургу и заблудить­ся недолго, а ведь темнеть скоро будет.

— Не боись, — сказал мне Никита. — Не пойдут тушканы за нами, им тот дом нужен был. Хотя ведут се­бя зверюки странно. И снег… — Он задрал голову, со­щурился. — Снег впервые в Зоне в таком количестве. Не было никогда снега, а тут… — Пожал плечами и снова уставился назад, туда, откуда мы пришли.

Зверюки… Вдруг нахлынули воспоминания — я сно­ва увидел черную лавину пвсевдособак, прущую из ле­са. Как глупо погиб тот лопоухий миротворец, вовремя для нас и не вовремя для себя появившись на дороге в снегоуборочной машине. А потом этот нелепый, жутко­ватый полтергейст… Я передернул плечами. И тушка­ны. Хорошо, что они не идут следом. Но ведь не долж­но быть возле Периметра такого количества мутантов, это даже я понимаю! Откуда они взялись?

Мысленно задавшись этим вопросом, я тут же сам на него и ответил: «манки», приманивающие зверей.

Их поставили вдоль Периметра для какой-то спецопе­рации. Янтарь — лагерь — эвакуация… Я вспомнил Отмеля, Григоровича… К чему мы там готовились? ГСК этот… Никак не удавалось выстроить четкую цепочку событий, понять их логику. Я зажмурился, стянул пер­чатки и потер виски. Открыл глаза, помотал головой и осмотрелся.

Курортник с Лабусом вполголоса разговаривали, При­горшня сидел в той же позе: приклад зажат под мышкой, палец на курке. Ладонью другой руки он задумчиво раз­глаживал снег. Ощутив мой взгляд, сталкер обернулся:

— Чего?

— Так, просто думаю. А зачем тушканам в дом лезть?

— Любят они всякие' здания. В Зоне многие твари обживают развалины, что-то их притягивает к ним. А сей­час еще снег вдобавок… Глянь.

Я посмотрел в указанном направлении.

— Ничего не вижу.

— Разлапистую ель видишь?

— Ага.

— Вправо шагов пять — пожарный щит с козырь­ком, ящик с песком.

— Да, точно.

— Возле ящика…

Бугорок какой-то, кучка хлама или ветоши снегом присыпана. Напряг зрение — и очертания стали скла­дываться в картинку, я даже привстал. Пригоршня хмыкнул.

То, что я принял за ветошь, было телом замерзшего кровососа. Он именно замерз. Морда повернута в нашу сторону, лысая черепушка с натянутой синюшной ко­жей, один раскрытый остекленевший глаз, второй засыпан снегом. Рот распался на лепестки-щупальца — я слы­шал, что мутант через эти отростки высасывает жид­кость из тела жертвы. Твари этой породы — одни из са­мых опасных в Зоне, умеют делаться невидимыми, ког­да атакуют. Может, какие-то зачатки разума у мутантов есть. Вторая авария на АЭС вызвала необратимые ге­нетические изменения, и до сих пор неясно, остано­вились ли процессы мутаций, влияют ли регулярные выбросы на дальнейшие изменения флоры и фауны в Зоне. Наверное, кровосос пытался хоть как-то со­греться — тело покрыто лохмотьями. Но они кровосо­са не спасли. Всю прошлую неделю стоял сильный мо­роз, хотя снег еще не шел. Хуже всего, когда темпера­тура упала, а снега нет. При высокой влажности как тепло ни одевайся, пробирает до костей. Вот и окоче­нела зверюга, превратилась в ценное ископаемое — сюда бы ребят из блока «О», они бы порадовались, замерзший кровосос для них, как мамонт в вечной мерз­лоте для палеонтологов. А сколько еще тварей померз­ло в Зоне…

Стоп! Блок «О» в лагере на Янтаре занимался изу­чением мутагенных форм, обитающих в Зоне, — вспом­нил! А ведь недавно не мог. Попробую размотать клу­бок дальше…

— Пригоршня, впрягайся, — велел подошедший Ку­рортник. — Быстрее, быстрее! Идем.

* * *

Миновав брошенную технику и обогнув дирекцию, мы попали на открытое пространство. Впереди стоял покосившийся серый забор с сетчатой аркой ворот. Створок не было, вверху на сетке висел герб СССР, скрещенные серп и молот, рядом — железная пятико­нечная звезда, выкрашенная красной краской.

Почему-то спутники не пошли прямо к арке, а забра­ли в сторону. Я нахмурился, пытаясь сообразить, почему идущий впереди Лабус двигается в этом направлении. И заметил, что перед забором снег кружится, образуя пять маленьких смерчей. Что это, ведь ветер почти стих? Еще на пути к арке виднелись талые проплешины, над ни­ми клубилось марево, снежинки таяли, не долетая до зем­ли. На одном таком пятачке обнажился потрескавшийся асфальт, на другом — пожухлая трава. Я всматривался. Марево над проплешинами собиралось сгустками в фор­ме яйца диаметром метра полтора. Мне показалось, что я слышу легкое гудение, словно поблизости работает транс­форматор. Я оглянулся на будку, посмотрел на прово­да — нет, звук исходил именно от воздушных сгустков.

Пройдя шагов двадцать, Лабус изменил направление, и Пригоршня повернул за ним. Костя остановился, све­рился с планшетом. Впереди были два сугроба высотой по пояс — почти идеальные полусферы. Между ними полоска снега вмята, будто кто-то постелил ковровую дорожку, почистил и унес, оставив спрессованный отпе­чаток. Лабус повернул в сторону ближайшего фонарно­го столба. Сделав еще несколько шагов, замер. Снег пе­ред ним вспух, выстрелил фонтанчиками, послышался треск электрических разрядов, мелькнула яркая вспыш­ка. В нос ударил запах озона.

Лабус отпрыгнул, повалился на спину, смешно за­драв ноги, перекатился на бок и выругался:

— Растудыть твою мапупу!

Что это еще за мапупа такая? Молнии дотянулись до одной из снежных полусфер, звонкая трель заставила меня скривиться и зажать уши. Раздувшийся, сыпавший искрами шар аномалии выстрелил в арку, как из ката­пульты. Он с хрустом врезался в сетку, разлетелся, ос­тавляя горящие шлейфы, разноцветные яркие шарики, похожие на выстрелы сигнальных патронов. Скрипнуло, с сетки свалилась пятиконечная звезда, врезалась в снег. Все стихло.

Лабус встал на колени.

— Вот блин, выросла на пути! Занесла нас нелег­кая… Это ж надо! Электра — да в трамплин…

Курортник сзади молчал. Костя посмотрел на детек­тор, обвел взглядом окрестности, сплюнув, выпрямил­ся и пошел параллельно забору. Никита потащил за ним меня на волокуше. До ограждения оставалось шагов де­сять, но военстал не спешил сворачивать к нему. Снег здесь оказался глубоким, и двигаться пришлось медлен­нее. За волокушей оставался широкий след, по нему легко шел Курортник. Когда мы поравнялись со следу­ющим фонарным столбом, Лабус наконец повернул. Секция забора за фонарем завалилась, образовав подо­бие мостка, уложенного на длинный сугроб, что протя­нулся вдоль ограды.

Снегопад прекратился, и стал виден лес, покрытые белыми шапками деревья. Вдалеке — пологий холм, бе­лое поле с лентой дороги и темнеющее небо. На миг ли­нию горизонта обозначил всполох закатного солнца, и сразу тучи затянули прореху.

Лабус взобрался на опрокинувшуюся секцию, по­прыгал, проверяя крепость мостка, и повернулся к нам:

— Выдержит. Пригоршня, справишься?

— Да, — прокряхтел Никита и стал набирать раз­гон. — Держись, пацан!

Лабус сбежал за насыпь. Никита, рыча, влетел на­верх, и тут над нами зажегся фонарь. Я едва не вскрик­нул, так неожиданно это произошло. Сумерки быстро сгущались, но по периметру рабочего городка загорел­ся свет. Заснеженный лес, молчащий городок, свет фо­нарей… Меня пронзило ощущение нереальности, ска­зочности происходящего. Никита стащил волокушу по снежному завалу, потянул дальше, а я сидел, расставив руки, ухватившись за доски ящика, и хлопал глазами.

Лишь позже Курортник дал объяснение произошед­шему. Оказывается, в Зоне есть аномальные поля, где происходит концентрация электрической энергии, а есть ионизированные облака, поглощающие энергию из ис­точников питания. Куда она девается? Наверное, в ат­мосферу уходит, черт его знает.

До цели оставалось с километр. Надо только за­браться на холм, чтобы увидеть сооружения второго за­градительного кольца, Периметр Зоны. А там и патруль­ные группы, и укрепленные блокпосты… Я видел, как погрустнел Пригоршня: ему, как пообещал Курортник, светила встреча с особым отделом.

Нога разнылась, действие укола кончилось, я стал хлюпать носом: столько времени на морозе, простыл, как бы с пневмонией не свалиться. Но скоро все это ос­танется позади. Хотя с Никитой и военными сталкера­ми расставаться мне теперь даже не хотелось. Нужно их будет потом отблагодарить как-то, решил я. Ведь та­щили меня, жизнью рисковали.

Почти стемнело. Снег больше не шел, но мороз уси­лился. Когда мы преодолели половину склона, я огля­нулся. Внизу раскинулся рабочий городок, окруженный светлыми пятнами фонарей.

Последние метры до вершины дались Никите тяже­ло. От мороза снег покрылся ледком, но наст был слиш­ком тонок. Сталкер сопел, оскальзывался, проваливал­ся в него, стараясь не отставать от Лабуса.

На вершине холма остановились. Порывами налетал ветер, поземка колола лицо, я щурился. Вот он, конец нашего путешествия — совсем близко!

Окончательно стемнело, пятна фонарей на границе Периметра тянулись слева направо и терялись где-то в лесной просеке в паре километров от холма. Я хорошо видел загнутые вверху столбы и натянутую между ними проволоку. Скорее всего, под напряжением. За столба­ми — широкий ров, дальше должна быть контрольно-следовая полоса, но сейчас там снег, ее не видно. На белом покрывале любой след и так заметен, чистить по­лосу нет никакого смысла. Ближе к лесу протянулся еще один забор из колючей проволоки, вдоль него шла накатанная патрульными группами дорога. Я заметил редкие колышки с табличками по обе стороны от гра­ницы и спросил у Лабуса:

— Что это?

— Мины, — ответил он. — Курортник, к посту дви­нем или патрульную группу дождемся?

Командир молчал. Пригоршня стянул шапку, в отсве­тах фонарей лучше стал виден румянец на щеках. Стал­кер вытер пот со лба, взъерошил волосы.

Вдруг Лабус резко повернул голову, а Курортник приложил пальцы к наушнику. Я понял: это значит, что связь появилась. Отлично, сейчас они вызовут патруль­ную группу!

Курортник озабоченно поправил усик микрофона и прокричал:

— Пост тридцать два, я «Курортник», дайте связь с «полсотни пятым»!

Пауза — наверное, связист на посту запрашивал ко­ды. Курортник назвал несколько цифр.

Лабус с Пригоршней опасливо переглянулись. Похо­же, Никита начал догадываться, что происходит, а вот я пока ничего не мог понять, хотя и ощутил тревогу. Бы­стро натянув шапку, сталкер подобрал веревку от воло­куши и поправил оружие за спиной.

— «Полсотни пятый», подтвердите информацию, — вновь заговорил командир. — Нахожусь севернее пять­сот от поста тридцать два. Прием. — Пауза. — Вас по­нял. — И уже нам: — Валим! Валим отсюда!!!

Лабус подсветил планшет детектора, указал в сторо­ну леса и сорвался с места, крикнув:

— Там чисто!

— Что, Курортник? — спросил Пригоршня, потянув за веревку.

— Три пары штурмовиков. Кассетными боеприпаса­ми нанесут БШУ в нашем районе. У нас десять минут.

— Успеем, — отозвался Лабус, на ходу стягивая рюк­зак. — Лишь бы по лесу не отбомбились. Успеем, Леха!

Военсталы, прижав рюкзаки к груди, побежали на­зад к склону. Одновременно развернувшись, упали на спину, сгруппировались и покатились вперед головой, быстро набирая ход.

Пригоршня, скинув с себя веревку, бросил ее мне:

— Держись, пацан! Проверим сани на прочность! Упершись ладонями в мою спину, он начал разгонять

волокушу. Засвистел воздух, гулко забухало сердце в груди. Пригоршня, крякнув, запрыгнул на сани, и мы по­неслись по склону вслед за военсталами.