"Генрих Белль. Поезд прибывает по расписанию" - читать интересную книгу автора

Дортмунд. Как странно... Дортмунд. Я часто проезжал этот город, но ни разу в
нем не был. Никогда в жизни я не узнаю, как выглядит Дортмунд и никогда в
жизни не встречусь больше с той девушкой, которая разносит кофе. Никогда в
жизни; скоро я умру, между Львовом и Черновицами. Жизнь моя свелась к точно
отмеренному количеству километров, к точно отмеренному расстоянию. Но как
странно, ведь между Львовом и Черновицами не проходит линия фронта и там не
столь уж много партизан. Неужели за одну ночь фронт так далеко, так
невероятно далеко продвинулся? А вдруг война кончится совсем внезапно? А
вдруг до моего "скоро" еще наступит мир? Или произойдет что-нибудь
совершенно непредвиденное? Может быть, идол помрет? Или его, наконец,
укокошат? А может быть, русские уже пошли в генеральное наступление и смели
весь наш фронт между Львовом и Черновицами? И капитуляция...
Нет, от судьбы не уйдешь... Солдаты уже проснулись И начали есть, пить,
молоть языком...
Андреас высунулся из окна, холодный утренний ветер хлестнул его в лицо.
Надо надраться, подумал он, вылакать целую бутылку, тогда я избавлюсь от
страха, море будет по колено, по крайней мере до Бреслау. Он нагнулся,
торопливо раскрыл свой солдатский мешок - незримая рука удержала его: он не
стал вынимать бутылку. Вместо этого вытащил бутерброды и начал равномерно и
медленно жевать. Как дико - на пороге смерти человек ест. Скоро я умру, и
вот я ем. Хлеб с колбасой, спецпаек, который раздают во время воздушных
налетов и который мой друг, священник, положил мне в дорогу, целый сверток:
ломти хлеба, густо намазанные маслом. И самое дикое - я ем с аппетитом.
Высунувшись из окна, Андреас ел: мерно жевал и время от времени
нагибался к раскрытому мешку, чтобы взять еще бутерброд. При этом он
маленькими глотками прихлебывал чуть теплый кофе.
Тягостно было заглядывать в дома, где ютится беднота, - рабы уже
готовились проделать свой ежедневный путь от дома к заводу. Коробка за
коробкой, коробка за коробкой, и в каждой живут люди: страдают, смеются,
едят, пьют и зачинают новых людей, которые завтра, быть может, тоже
погибнут. Сколько людей на белом свете! Старухи, ребятишки, мужчины и
солдаты. Солдаты стоят у окон - вот один, а вот другой, - и все они знают,
что завтра-послезавтра их опять затолкнут в эшелоны и отправят в ад
кромешный...
- Эй, приятель, - сказал кто-то рядом с ним хриплым голосом, - эй,
приятель, не перекинуться ли нам в картишки?
Андреас испуганно обернулся и машинально ответил:
- Давай!
Только тут он разглядел спрашивающего: это был обросший щетиной солдат
с колодой карт в руке. Солдат ухмылялся. Кажется, я сказал "давай!",
пронеслось у Андреаса в мозгу, он кивнул и пошел за небритым. Теперь проход
совсем опустел, а небритый и еще один солдат перебрались с вещами в тамбур.
Товарищ небритого, долговязый блондин с женственным лицом, усмехаясь,
спросил:
- Ну, нашел партнера?
- Да, - ответил ему небритый хриплым голосом.
Скоро я умру, думал Андреас, садясь на мешок, который он притащил с
собой; каждый раз, когда он бросал мешок, стальная каска, привязанная к
нему, стукалась об пол, и Андреас вдруг вспомнил, что он оставил свой
автомат дома. Автомат, спохватился он, стоит в платяном шкафу у Пауля, за