"Генрих Белль. Донесения о мировоззренческом состоянии нации" - читать интересную книгу автора

подозревающий) уже слегка торопит. Ведь когда первая серия пойдет в эфир и,
как вы мне сулили, датская пресса не совсем обойдет ее молчанием, я смогу
передать и переслать "обрезки" ведомству печати и отделу культуры
министерства иностранных дел, после чего буду окончательно легализован.
Вы знаете, что я ни во что не ставлю известные "почтовые ящики", зато
ящики федеральной почты считаю самыми надежными. Так как отправка "до
востребования" кажется мне тоже слишком ненадежной, то я адресую письма
прямо нашей общей приятельнице, в чьем семейном пансионе в Вестервальде мы
сиживали уже не раз и мирно резались в скат. Я предполагаю, что вы
по-прежнему проводите там свои уик-энды, а если мои донесения станут
драматичными или срочными и потребуют немедленных мер, то у меня под боком
все еще имеется некий монастырчик, доброе старое "Гнездо" наших совещаний,
где патер Фармфрид - предлагаю для него шифр Фф - предоставит нам свой
"красный" телефон (и свою неизменно охлажденную можжевеловку). Предполагаю,
что внутримонастырскую информацию он передаст непосредственно вам, так что я
ничего об этом сообщать не буду, если не получу других указаний. Во всяком
случае, как отзовется постановление о радикальных элементах[7] на
монастырском пополнении - это дело внутрицерковное и щекотливое, а Фф
находится как раз на этом фронте. Как и раньше, все данные, фамилии, цитаты
пойдут отдельно, в "слизистую сумку".
Соответственно моему заданию, сначала я занимался выявленными или уже
уличенными сторонниками радикалов, следил за ними или даже с ними беседовал
и предлагаю (в наказание) не мешать им предаваться собственным душевным
терзаниям. Возьмем для начала господина, которого мы уговорились называть
Рюффлин, - он ведь не только признал свои ошибки, но искренне в них
раскаивается и даже слегка тронулся. Чуть что, он бормочет: "Я же в самом
деле это знал, знал же, знал", намекая на то, что в свое время бросил некой
собаке (если мне не изменяет память, это был боксер) целый кулек отменных
бараньих костей, хоть и знал, что она принадлежит какой-то родственнице
Гудрун Энсслин[8]. Нам не стоит здесь заниматься вопросом, который уже не
раз служил темой газетных комментариев, - купил ли он кости специально для
этой собаки или же вначале предназначал их своей собственной (кажется,
спаниелю). Пусть все останется как есть: он раскаивается и так откровенно
выражает свое раскаяние, что мне его даже немножко жалко, хотя вообще в
таких случаях я безжалостен. Этого Рюффлина можно изо дня в день видеть в
одном довольно многолюдном кафе, где он сидит и читает либо передовицу в
"Рейнише меркур[9]", одобрительно и ритмично кивая головой в знак, так
сказать, полного своего согласия, причем из кармана пиджака у него торчит
ФАЦ[10], либо он читает передовицу ФАЦ, точно так же кивая головой, а
"Рейнише меркур" торчит у него из кармана. Между тем ему удается - сначала
он делал это под псевдонимом - время от времени помещать обзоры в одной
газете, не внушающей никаких подозрений, и если даже псевдоним, какой он
себе избрал - Супертье, говорит в его пользу, то содержание его обзоров -
тем более. Так что давайте выпустим Рюффлина-Супертье из-под строгого
надзора. Прочитайте "Колонки обозревателя", подписанные Супертье, и вы со
мной согласитесь.
Совершенно по-другому обстоит дело с парнем, которого мы с вами в свое
время, когда он произвел некоторый переполох на берлинской и дортмундской
анархической сцене, прозвали за его испанскую внешность Мендосой[11]. Здесь
он фигурирует под шуточным (или кодовым?) именем, которое взял себе сам,