"Генрих Белль. Шмек не стоит слез" - читать интересную книгу автора

этого зверя, овчарка величиной с теленка!
Мари подошла к Мюллеру и из-за его плеча наблюдала за Шмеком, который
хрипловатым голосом позвал: "Сольвейг, Сольвейг!" - отстранил собаку,
радостно скакавшую вокруг него, и, подняв с земли камень, швырнул его в
кусты - камень упал метрах в десяти от Мюллера.
- Вот сука! - сказала Мари. - Теперь бессмысленно лезть в драку. Это же
волк, а не собака, да еще натасканный на человека - сразу видно. Ну, теперь
у нас, конечно, разовьются всякие там комплексы из-за того, что мы не довели
дело до конца, но все равно затевать что-либо бессмысленно.
Она снова вышла на аллею, подняла велосипед и, тронув за рукав Мюллера,
сказала:
- Ну, пошли, нам надо идти. Да что с тобой?
- Ничего, - ответил Мюллер, взяв Мари за руку. - Я даже не предполагал,
до чего я его ненавижу.
Шмек стоял под фонарем и гладил свою овчарку, которая положила к его
ногам принесенный из кустов камень; заметив, что какая-то пара вошла в круг
света, падающий от фонаря, Шмек поднял глаза, потом еще раз взглянул на
собаку, а затем снова на молодых людей и вдруг широко улыбнулся, распростер
руки и двинулся навстречу Мюллеру.
- Мюллер, - сказал он сердечно. - Дорогой мой Мюллер! Вот не ожидал
встретить вас здесь...
Но Мюллеру удалось глядеть прямо в лицо Шмеку и вместе с тем как бы
сквозь него, не встречаясь с ним взглядом. "Если я встречусь с ним глазами,
я пропал, - думал он. - Задача не в том, чтобы делать вид, что его нет, он
ведь есть, но я должен как бы уничтожить его своим взглядом". Шаг навстречу
Шмеку, второй, третий, Мюллер почувствовал, как Мари вцепилась в его руку,
он дышал все тяжелей и учащенней, будто поднимал все большую тяжесть.
- Мюллер! - крикнул Шмек. - Это ведь вы? У вас что, совсем нет чувства
юмора?
Остальное было уже легко. Просто идти своей дорогой, быстро, но не
слишком. Они слышали, как Шмек еще раз громко крикнул "Мюллер!". Потом голос
его становился все тише и тише. "Мюллер, Мюллер, Мюллер...", и наконец они
завернули за угол.
Вдруг Мари так тяжело вздохнула, что он испугался, он повернулся к ней
и увидел, что она плачет. Он взял у нее велосипед, прислонил его к ограде
какого-то сада, смахнул указательным пальцем слезы с ее щек и обнял ее за
плечи.
- Мари, - сказал он тихо. - Ты что?
- Я боюсь тебя, - ответила она. - Ты не только напал на него, ты его
уничтожил. Я теперь боюсь, что Шмек вечно будет бродить по этому жалкому
парку, бормоча: "Мюллер, Мюллер, Мюллер..." Как в ночном кошмаре. Дух Шмека
в сопровождении адского пса бродит меж мокрых кустов, он оброс бородой,
такой длинной, что она волочится за ним, как обтрепанный пояс, и все шепчет:
"Мюллер, Мюллер, Мюллер". Может быть, мне сбегать поглядеть, как он там?
- Нет, - сказал Мюллер, - не надо бегать. Он чувствует себя недурно. Но
если ты ему так сочувствуешь - подари ему ко дню рожденья грубошерстное
пальто. Ты даже не можешь измерить, какое зло он мне причинил. Он превратил
меня в этакого вундеркинда из рабочих, он мне покровительствовал, так, что
ли, это называется? И видимо, ожидал получить мое "грубошерстное пальто" в
виде дани, а я ему не дал, во всяком случае, добровольно. Завтра утром, едва