"Сол Беллоу. В связи с Белларозой (Авт.сб. "На память обо мне")" - читать интересную книгу автора

- Если бы захотел их прочесть.
- Если бы вы в них заглянули, ручаюсь, не оторвались бы.
Она мне их предлагала. Она прихватила их с собой в Иерусалим! Для чего?
Ясно, не для того, чтобы показать мне. Не могла же она предвидеть, что
встретит меня здесь. Мы давно потеряли друг друга из виду. Дело в том, что
у меня испортились отношения с семьей. Я взял в жены девушку из
англосаксонской протестантской семьи весьма высокого происхождения, и мы с
отцом поссорились. Теперь я жил в Филадельфии и ни с кем в Нью-Джерси
связи не поддерживал. Нью-Джерси стал для меня не более чем остановкой на
пути в Нью-Йорк или Бостон. Своего рода провал памяти. Поелику возможно, я
старался миновать Нью-Джерси. Как бы там ни было, я решил не читать
записи.
Сорелла сказала:
- Вы, наверное, задаетесь вопросом, для каких целей я могу их
употребить?
Не стану отрицать, у меня, конечно, мелькнула мысль: к чему бы она
прихватила записи миссис Хамет с собой. Впрочем, честно говоря, меня не
тянуло размышлять о ее мотивах. Но мне было совершенно ясно, что для нее
почему-то насущно важно, чтобы я прочел эти записи.
- Ваш муж их проштудировал? - спросил я.
- Ему их не понять - он такого языка не знает.
- А вы постесняетесь изложить их понятным ему языком.
- Примерно так, - сказала Сорелла.
- Выходит, они местами очень забористые? Вы сказали, что лексикон у нее
был обширнейший. Миссис Хамет клинические подробности не пугали, так я
понимаю?
- В наши дни после трудов Кинси [Альфред Кинси - американский ученый,
под его руководством были изданы многотомные "Отчеты Кинси": "Сексуальное
поведение мужчины" (1947) и "Сексуальное поведение женщины" (1953)] и
других мало что может удивить или потрясти, - сказала Сорелла.
- Личность согрешившего - вот что может потрясти. Если, скажем, он
фигура заметная.
- Вот именно.
Сорелла была женщина с устоями. Она никогда не предложила бы мне
участвовать с ней в чем-то неприличном. Ничто порочное ей просто не могло
прийти в голову. Она в жизни своей никого не совратила - готов поставить
на кон годовой доход. Основательность ее характера могла сравниться лишь с
ее габаритами. Отороченная фестончиками квадратная вставка на груди
говорила об отрицании обыденных грешков. И сами фестоны чудились мне
рукописным посланием, предостерегающим от нечистых толкований, от ложных
атрибуций.
Она молчала. Казалось, она говорит: "Вы мне не верите?" Что ж, разговор
наш происходил в Иерусалиме, а на меня невероятно действует обстановка. Я
вмиг подтянулся: приходится соответствовать - крестоносцы все же, Цезарь,
Христос, цари Израилевы. Вдобавок и ее сердце (как и мое) билось
неотступной преданностью, верой в необходимость нести дальше извечную
тайну - только не просите меня ее растолковывать.
В пролетарском Трентоне [столица штата Нью-Джерси, в ней много заводов]
я бы ничего подобного не испытал.
Сорелла была слишком крупной личностью и не стала бы затевать