"Сол Беллоу. Мемуары Мосби" - читать интересную книгу автора

волосы у нее были ломкие от старости, как корни лука, и под гребнем
разлетались в разные стороны, пусть так, но вопреки всему ее тешили беседы с
посетителями; широкая ухмылка освещала ее лицо, душу отогревало любое доброе
слово.
И еще она думала: мне помогут. Зачем волноваться? В последнюю минуту
всегда что-нибудь подворачивалось, само собой, без каких-либо усилий с моей
стороны. Меня любит Мэриан. Хелен и Джерри. Малявка. Они не дадут мне
пропасть. И я их люблю. Окажись они на моем месте, я бы их выручила.
А над горизонтом, в тех запредельных высях, куда Хетти время от времени
наведывалась в одиночестве, порой возникал облик Индии, ее бесплотный дух.
Индия гневалась, разносила Хетти. Но худого ей не делала. По-настоящему -
нет. Можно сказать, по-настоящему худого Хетти не делал никто. Но Индия
сердилась на нее.
- Какого черта ты запустила сад, Хетти? - сказала она. - Сирень совсем
зачахла.
- Что я могу поделать? Шланг сгнил. Протекает. И до сирени его не
дотянуть.
- Вырой канаву, - сказал призрак Индии. - Попроси старикашку Сэма
вырыть канаву. Сирень спаси во что бы то ни стало.
Разве я все еще слуга твоя! - говорила сама с собой Хетти. Нет,
подумала она, предоставь мертвым погребать своих мертвецов <Евангелие от
Матфея, 8,22. 25>.
Но и теперь не стала перечить Индии - она и раньше, когда они еще жили
вместе, не перечила ей. Предполагалось, что Хетти будет удерживать Индию от
пьянства, но вскоре они повадились сразу после завтрака прикладываться к
бутылке на пару. Забыв одеться, в комбинациях, пошатываясь, слонялись по
дому, натыкались друг на друга - в отчаянии от того, что опять поддались
своей слабости. Перед вечером они обычно располагались в гостиной, ждали
захода солнца. Оно горело-горело и выгорало - лежало совсем маленькое на
изрезанных трещинами горных хребтах. Когда солнце заходило, дневной свет
прекращал неистовствовать, отроги гор становились совсем синими, зубчатыми,
как угольные отвалы. Теряли сходство с лицами. Восток обретал простодушие,
озеро утрачивало свою суровость и надменность. Наконец Индия говорила:
"Хетти, пришла пора зажечь свет". И Хетти дергала за шнурки выключатели
одной лампы за другой, чтобы загрузить генератор. Она включала шаткие, под
восемнадцатый век, лампы с розетками, топырящимися над их тонюсенькими
ножками, как стрекозиные крылья. Движок в сарае начинал трястись, чихал,
запускался, стучал, и лампы загорались первым слабым, неровным светом.
"Хетти!" - кричала Индия. Выпив, она преисполнялась раскаянием, но и
раскаяние ее было Хетти в тягость, и чем сильнее Индия гневалась, тем более
английским становился ее выговор: "Хетти, какого черта, куда ты
запропастилась?" После смерти Индии Хетти нашла стихи, в которых
благожелательно, даже прочувствованно упоминалась Хетти. Да, хорошая эта
штука - литература. Образование. Воспитание. Впрочем, интерес Хетти к миру
идей был более чем ограниченным, Индия же, та, напротив, где только не
побывала. Привыкла к блестящему обществу. Ей хотелось, чтобы Хетти
рассуждала с ней о религиях Востока, Бергсоне и Прусте, но куда там - у
Хетти голова не варила, и в результате Индия винила в своем пьянстве Хетти.
- Мне не о чем с тобой разговаривать, - не упускала она случая
попрекнуть Хетти. - Ты ничего не смыслишь ни в религии, ни в культуре. А я