"Сол Беллоу. Между небом и землей" - читать интересную книгу автора

принимал. Я ведь прекрасно помню, я думал - они искренне верят в эту свою
лабуду, святое служение человечеству и тэ пэ. Святое служение! Ко времени
разрыва я уже допер, что любая больничная нянечка, когда утку выносит,
больше делает для человечества, чем все члены их организации, вместе взятые.
Странно, ведь в свое время я бы ужаснулся, услышав такое. Ах! Реформизм?
- Да, я что-то такое слыхал, - поддакнул Майрон.
- Естественно. Реформизм! Это жупел! Через месяц примерно после того,
как наши пути разошлись, я сел и написал покаянное письмо Джейн Аддамс
(Джейн Аддамс (1860-1935) - известная благотворительница, деятель
американского рабочего движения.). Она еще была жива.
- Н-да? - смотрит с сомнением.
- Только не отправил. Может, зря. Ты, кажется, мне не веришь?
- С чего ты взял?
- Я разочаровался в возможности переделать мир до основанья а-ля Карл
Маркс и решил, что до поры до времени не помешает залечить кой-какие раны.
Потом и это, конечно, прошло...
- Прошло? - спрашивает Майрон.
- Господи! А то ты не знаешь, Майк, - рявкаю я во весь голос. Тип,
который с Бернсом, поворачивается, но тот продолжает делать вид, что меня не
узнает.
- Ладно, - говорю я. - Не смотри в ту сторону. Так. Этот малый
сумасшедший, Майрон. Он давно не в себе. Все изменилось, он безнадежно
отстал, а думает, что ничего не произошло. Продолжает носить эту
пролетарскую челку на благородном челе и мечтает стать американским
Робеспьером. Все они по уши в дерьме, а он, видишь ли, верит в революцию.
Пусть хлещет кровь, власть рвут из рук в руки, зато государство тогда
отомрет согласно не-у-мо-ли-мой логике истории. Спорю на что угодно. Знаю я
его как облупленного. Сейчас я тебе кое-что про него расскажу! Знаешь, что
он держит у себя в комнате? Как-то захожу к нему, а у него на стене огромная
карта города, вся в булавках. Спрашиваю: "Это что, Джим?" И тут он
мне -ей-богу, не вру - начинает объяснять, что готовит план уличных стычек
на первый день восстания. Все ключевые пункты обозначены кодами, все
размечено - где какие мосты, где какие крыши, какие стенды на каком углу, -
чтоб сразу, значит, все пустить на возведение баррикад. Даже недействующие
канализационные трубы и те учтены: для храненья оружия. Из официальных
данных все повыудил. Я тогда еще не понимал, какой это бред. Что только мы
тогда не принимали как должное! Просто фантастика. А он - все тот же. Карта,
уверен, еще висит. Это какая-то наркомания, Майк. - И тут я громко кричу: -
Эй, Берне!
- Хватит тебе, Джозеф. Ради бога. Что с тобой? Все смотрят. Берне
щурится на меня и продолжает разговор с типом, который тем не менее снова
зыркает в мою сторону.
- Э, тебе не понять! Берне не желает замечать мою особу. Я не в силах
привлечь его внимание. Меня нет. Был и сплыл. Вот так. - Я щелкнул
пальцами. - Я - презренный мелкобуржуазный ренегат. Что может быть ужасней?
Идиот! Эй, наркоман! - ору я.
- Ты что, спятил? Пошли. - Майрон оттолкнул столик. - Я тебя уведу
отсюда, а то в драку полезешь. Ты же сейчас полезешь в драку. Где твой плащ?
Этот? Нет, ты рехнулся! Вернись!
Но я уже вне его сферы досягаемости. Стою прямо против Бернса.