"Сол Беллоу. Лови момент" - читать интересную книгу автора

Абсолютное ничто. Кому же это захочется? Хочется быть Чем-то. И человек
старается. Но вместо того чтоб стать этим Чем-то, человек все переваливает
на других. С себя что возьмешь? Он ведь любит чуть-чуть. Собаку, к примеру,
держит (Пеналь!) или деньги дает на благотворительность. Но это разве
любовь? Что это? Эгоизм, чистейшей воды эгоизм. Способ угодить
душе-притворщице. Тщеславие. Сплошное тщеславие. Работа на публику. Интересы
души-притворщицы совпадают с общественными интересами, с механизмами
социума. Это основная трагедия человеческой жизни. Ох, это кошмар! Кошмар!
Ты не свободен. Предатель сидит внутри и предает тебя постоянно. Ты от него
в рабской зависимости. Он тебя настегивает, как лошадь. И для чего? Для
кого?
- Да, для чего? - Слова доктора глубоко зацепили Вильгельма. -
Совершенно с вами согласен, - сказал он. - И когда же мы освободимся?
- Главное-то, чтоб все шито-крыто. Ну а расплачиваться приходится
истинной душе. Она мучается, страдает и понимает в результате, что
душу-притворщицу любить невозможно. Потому что это воплощение лжи. Истинная
душа любит истину. И тогда уж истинная душа жаждет убить притворщицу. Любовь
превратилась в ненависть. Ты становишься опасным. Убийцей. Тебе надо убить
ложь.
- И это что же - ко всем относится?
Доктор ответил просто:
- Да. Ко всем. Конечно, это я в целях упрощения говорю о душе; термин
не научный, но так будет доходчивей. Всякий раз, как убийца убивает, он
хочет убить в себе душу, которая его обставила, надула. Кто его враг? Он
сам. Кто любимый? Он же. Значит, всякое самоубийство есть убийство и всякое
убийство - самоубийство. Это одно и то же явление. Биология: притворная душа
высасывает соки из истинной, ослабляет ее, как глист. И все это
несознательно, исподволь, в глубине организма. Паразитологией занимались?
- Нет, это же папа у меня доктор.
- Я вам книжку дам почитать.
Вильгельм сказал:
- Но тогда выходит, что вокруг сплошные убийцы. Что же это за жизнь?
Сущий ад.
- Именно, - сказал доктор. - По крайней мере чистилище. Мы ходим по
трупам. Кругом мертвецы. Я слышу, как они рыдают de profundis [7], ломают
руки. Я их слышу - бедные млекопитающие. Не могу их не слышать. И глаза мои
видят все. И мне самому остается только рыдать. Такова человеческая
трагикомедия.
Вильгельм постарался зрительно представить себе эту картину. И снова
доктор показался ему подозрительным, он в нем усомнился.
- Ну, - сказал он. - Есть же и простые, добрые, отзывчивые люди. Там, в
деревне. Повсюду. И что за ужасов, кстати, вы начитались. (Комната доктора
была завалена книгами.)
- Я читаю самые сливки. Из художественной, научной, философской
литературы, - сказал доктор Тамкин. Вильгельм заметил, у него даже телевизор
стоял на стопке книг. - Корзыбски [8], Аристотель, Фрейд, Шелдон [9] - все
великие поэты. Вы мне отвечаете не по существу. Вы не вникли как следует.
- Очень интересно, - сказал Вильгельм. Он знал, что ни во что не
вникает как следует. - Но вы не подумайте, что я болван. У меня у самого
есть идеи.