"Сол Беллоу. Лови момент" - читать интересную книгу автора

может! Бритва у него электрическая, вот и обходится без воды. Невыносимый
грязнуля. Только раз в жизни заглянул доктор в комнату Уилки - и больше ноги
его там не будет! Вильгельм, в пижаме, в носках, на кровати пил джин из
кофейной чашки, вперясь в телевизор, где шел бейсбол: "Бей! Жми! Ну! Обводи,
Дюк!" Рухнул на матрас. Бамм! Кровать чуть не разлетелась. Дул джин, как
воду, махал кулачищами, болел за своих "Доджеров". Омерзительно воняло
грязным бельем. Возле кровати валялась пустая литровка, идиотские журналы,
детективы, припасенные на часы бессонницы. Вильгельм зарос грязью, как
дикарь. Когда доктор об этом заикнулся, он сказал: "У меня же нет жены, чтоб
за мною приглядывала". А кто, кто, спрашивается, виноват? Нет, не Маргарет.
Доктор знал точно - она хотела, чтоб он вернулся.
Кофейная чашка в руке Вильгельма ходуном ходила. Непростительно красные
глаза бегали. Рывком он брякнул чашку на стол, сунул в рот окурок, зубами,
что ли, прикусил, как сигару.
- Я им этого так не оставлю. Тут вопрос нравственности.
Отец поправил:
- Ты хочешь сказать "нравственный вопрос"?
- Ну и это. Надо же мне как-то защищаться. Мне обещали место в
правлении. - Замечание при постороннем было унизительно, и
золотисто-смугловатое лицо изменилось в цвете, побелело, потом еще гуще
потемнело. Он продолжал обращаться к Перлсу, но глазами следил за отцом. -
Это я же открыл для них этот район. Я могу переметнуться к конкуренту и
отбить у них клиентуру. Мою же клиентуру. Тут речь идет об их
нравственности - они пытались меня дезавуировать.
- И вы бы предлагали тем же людям, но уже иной товар? - Мистер Перлс
недоумевал.
- А что? Я знаю, что не так в продукции "Роджекс".
- Чушь, - сказал отец. - Чушь и детские разговоры, Уилки. Ты только на
неприятности нарвешься. Ну чего ты добьешься этой глупой склокой? Тебе надо
думать о заработках, об исполнении своих обязанностей.
Обиженный, злой, Вильгельм ответил гордо, покуда ноги яростно дергались
под столом:
- Не надо мне напоминать о моих обязанностях. Я их годами исполняю.
Больше двадцати лет я ни от кого не получаю помощи ни на грош. Я предпочел
рыть канавы для WPA [6], но ни на кого не перекладывал свои обязанности.
- Уилки много чего пришлось пережить, - сказал доктор Адлер.
Лицо у старого доктора было цветуще розовое, просвечивающее, как спелая
абрикосина. Глубокие морщины вдоль ушей показывали, как плотно пригнана по
костям кожа. Он был весь такой из себя здоровый и элегантный старик
маленького роста. Белый жилет в светленькую клеточку. Слуховой аппарат в
кармане. Невозможная рубашка в красно-черную полоску облекала грудь. Он
обарахлялся в университетской лавке, где-то там подальше от центра. Вот уж
Вильгельм не стал бы на его месте разряжаться, как жокей, хоть бы из
уважения к своей профессии.
- Да, - сказал мистер Перлс. - Я умею понимать ваши чувства. Вы
стремитесь бороться. В определенном возрасте начать все сначала нелегко, но
хороший человек может всегда начать все сначала. Однако вы настойчиво
стремитесь придерживаться дела, которое вы уже знаете, и не вступать в новые
связи.
Опять Вильгельм думал: с какой стати обсуждать именно меня и мою жизнь,