"Сол Беллоу. Лови момент" - читать интересную книгу автора

Венису и в голову не приходило, что человеку может не улыбаться
перспектива проблистать в такой роли.
- Таковы ваши шансы, - сказал он. - Вы ведь учитель? И что изучаете? -
Он щелкнул пальцами. - Муть.
Вильгельм и сам был того же мнения.
- Можно пятьдесят лет проишачить, пока чего-то добьешься. А тут р-раз -
и мир узнает, кто вы есть? Вы - имя, как Рузвельт, как Свенсон [5]. От
востока до запада, до самого Китая, до Южной Америки. Это вам не
хухры-мухры. Вы делаетесь любимцем всего человечества. Человечество хочет
этого, жаждет. Один малый смеется - и миллиард смеется. Один малый плачет -
и другой миллиард плачет вместе с ним. Послушайте, дружище... - Венис весь
собрался в усилии. Мощный груз давил на его воображение, и он не в силах был
его скинуть. Он хотел, чтобы и Вильгельм это почувствовал. Он скривил свои
крупные, простые, добродушные, несколько дурацкие черты так, будто он лично
совершенно над ними не властен, и сказал своим задушенным, жиром сплюснутым
голосом: - Послушайте, повсюду народ страждет, несчастный, измученный -
страждет. Им нужна отдушина, верно? Новые впечатления, помощь, счастье или
сострадание.
- Да, это правда, правда, - сказал Вильгельм. Ему передались чувства
Вениса, и он ждал, что же тот скажет дальше.
Но Венис не собирался больше ничего говорить: он уже все сказал. Дал
Вильгельму несколько синих листочков на гектографе, защепленных скрепкой, и
сказал, чтоб готовился к пробам.
- Учите текст перед зеркалом, - сказал он. - Расслабьтесь. Отдайтесь
роли. Больше чувства. Не стесняйтесь. Жмите на всю железку. Когда вы
начинаете играть - вы уже не просто человек, к вам это все не относится. Вы
ведете себя не так, как обыкновенные люди.
Так Вильгельм и не вернулся в свой Пенсильванский. Сосед по комнате
переслал его пожитки в Нью-Йорк, а университетскому начальству пришлось
письменно запрашивать доктора Адлера о том, что с ним приключилось.
Однако еще три месяца Вильгельм проваландался в Нью-Йорке. Он хотел
начать новую жизнь в Калифорнии с благословения семьи, а благословения не
было. Он ссорился с родителями и сестрой. И вот когда уже прекрасно понимал,
на какой он идет риск, когда сам знал тысячи доводов против и чуть не
заболел от страха - он уехал. Типично для Вильгельма. После долгих раздумий,
колебаний и споров он выбирал то, что много раз отвергал. Десять таких
решений - и Вильгельм профукал свою жизнь. Решил, что ехать в Голливуд ни в
коем случае нельзя, а сам поехал. Решил ни за что на жениться на своей жене,
а сам спасовал и женился. Решил не связываться с Тамкиным, а сам взял и
выдал ему чек.
Но Вильгельм же только и ждал тогда, чтоб жизнь началась наконец.
Колледж был просто отсрочкой. Венис его обработал, сказал, что мир избрал
Вильгельма своей путеводной звездой. И он избежит убогой сутолоки жалких,
обыкновенных людишек. К тому же Венис сказал, что он никогда не ошибается.
Стопроцентно угадывает талант.
Но увидев результаты проб, Венис сразу повернул на сто восемьдесят
градусов. В то время у Вильгельма были нелады с речью. Не то чтоб он явно
заикался, нет, но как-то запинался, и звукозапись это выявила. Экран вытащил
еще кое-какие штришки, в жизни незаметные. Когда он пожимал плечами, руки
втягивались в рукава. Несмотря на исключительный размах груди, в свете