"Руслан Белов. Кол Будды" - читать интересную книгу авторазаповедник своего детства. Песчаники, бронирующие склон, - теперь эти слова
ему были известны, - облупившийся памятник над ним, покрытые изумрудной тиной бетонные быки - остатки пирса, в войну отправлявшего торпедные катера на Малую Землю... Он разделся, вошел в море, поплыл к дальнему быку. Взобрался, лег и... почувствовал себя десятилетним Женей. Десятки лет, прожитые там, за горами, соскользнули с плеч струйками соленой воды. Все, что случилось с тех пор, как он впервые взобрался на этот скользкий бетонный куб, растворилось в застывшем воздухе. Маленький Женя лежал на изумрудной тине, ласкаемой теплым морем, смотрел на памятник, на зеленый хребет, сокрывший горизонт, на молчаливого молдаванина Колю, одиноко сидевшего на берегу в странных своих шароварах. Он ничего не хотел. Все, что растворилось в воздухе - работа, женщины, навязанные императивы, желание что-то сделать и сделанное - висело в нем невидимым инертным газом. Детство ушло так же неожиданно, как и явилось - молдаванин Коля в странных шароварах растворился в мареве, и Евгений Евгеньевич увидел, что рядом с его вещами располагается компания из двух мужчин и двух молодых женщин. Мужчины выглядели сонными. Они, - один пятидесятилетний, внушительный, другой - вдвое моложе и тоньше, - квело разделись и легли на принесенные цветные пористые коврики. А женщины были полны энергии. Они захватили внимание Смирнова. Одетые в коротенькие цветастые платьица, длинноволосые, не худые и не скатерку, побросали на нее разнокалиберные бутылки, снедь, большие зеленые яблоки и арбуз (упав на одну из бутылок, он треснул, развалился на части, яркая его мякоть обнажилась). Порадовавшись этому всплеску жизни, женщины, - рот нашего наблюдателя раскрылся, - мигом скинули платьица - под ними ничего не было! - и пошли в воду. Обниматься и целоваться они принялись у первого быка. И если и делали это демонстративно, то не для окружающих, а для всех на свете. Одна из них была особенно хороша. Осиная талия, темные прямые волосы, темные чувственные (и видящие) глаза, родинка совсем как у всемирной красавицы Синди Кроуфорд, упругая, не кормившая еще грудь; она была в пассиве. Другая - крепенькая, голубоглазая, светловолосая в кудряшках - выглядела попроще и, может быть, потому ее влекло к первой. Влюбленных рыбок они изображали до второго быка. Наткнувшись на него, взобрались с третьей или четвертой попытки и возобновили свои игры уже на нем. Смирнов смотрел, охваченный противоречивыми чувствами. Женщины, обнаженные и готовые к сексу, были всего в пяти метрах от него. Красивые женщины. Чужие женщины. - Третьим будете?! - почувствовав его внимание (или биополе), закричала голубоглазая. - Да у вас есть кавалеры... - заинтересованно приподнялся Смирнов. - Так они на берегу, - засмеялась черноволосая. - И вряд ли сюда поплывут, - до слез захохотала вторая, - они - |
|
|