"Руслан Белов. Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция" - читать интересную книгу автора

5.

Пятый пункт заполнить не успел - позвонила Лариса. Сказала, что, если я
не возражаю, она приедет в половине двенадцатого и останется до утра.
Сейчас половина одиннадцатого и время есть. Есть время показаться перед
вами на фоне этой выдающейся представительницы женского пола. Тем более, я
совсем забыл, что хотел писать в пятом пункте "Информации к размышлению".
Лариса - исключительная женщина. Сорок-сорок два, тициановская
красавица, которую портит лишь избыточная провинциальность и пяток лишних
килограммов. Будь я Папой Римским или Патриархом Московским и всея Руси, я
бы непременно канонизировал ее при жизни. Уверен, впав в маразм, я забуду ее
последней из своих женщин.
...Когда я узнал, что даму, в четвертый раз согревавшую мою постель,
зовут Ларисой Константиновной, я засмеялся: так же звали двух моих
скоротечных жен - вторую и третью. Из сказанного можно сделать вывод, что я
четыре раза спал с незнакомой женщиной, но это не так. В момент знакомства
она, конечно, назвала свое имя, но я пропустил его мимо ушей, и достаточно
долгое время, не желая красноречивой своей забывчивостью травмировать
женщину, легко обходился без него.
Она - это что-то. Тайфун, неколебимая скала, вечная жизнь, зеркало
русской революции. Первую нашу ночь забыть невозможно. Мы договорились на
субботу, на восемь вечера. К этому времени я накрыл стол, нажарил отбивных,
все пропылесосил и даже протер полированную мебель и зеркала (и холодильник,
и плиту). Шампанское было на льду - раскошелился к своему удивлению на
французское, - огромная роза пламенела в вазе, в воздухе витал бархатный
Дасен. Звонок раздался ровно в восемь. Но не в дверь, а телефонный. Звонила
она. Сказала, что не может во вторую встречу лечь в постель с малознакомым
мужчиной, что надо ближе узнать друг друга, и потому завтра приглашает меня
на Крымский вал на персональную выставку художника N. Я, с большим трудом
взяв себя в руки, сказал, что у меня накрыт стол, все, что надо, холодится,
а что надо - греется, и потому она должна перестать кокетничать и срочно
ехать ко мне. А с постелью мы разберемся по ходу дела, да, да, разберемся с
помощью тайного голосования, причем ее голос, как голос гостьи, будет
решающим.
Говорил я резко и Лариса, выкрикнув, что ошибалась во мне, бросила
трубку. Злой, я открыл французское шампанское, злорадствуя, долил в него
спирту, долил, чтобы опьянеть скорее. Выпив фужер, пошел в ванную и дал волю
рукам. Она позвонила, когда я, совершенно опустошенный, омывался. Позвонила
в дверь. Открыв, я едва сдержался, чтобы не отослать ее по известному
адресу. Дело решили лаковые полусапожки на никелированных
каблучках-гвоздиках - они не позволили мне (буквально не позволили) закрыть
дверь и единолично заняться отбивными.
И, вот, она в квартире, сидит в кресле напротив. Я молчу и слушаю
такое, что душа вянет. В том, что вы сейчас узнаете, нет ни слова лжи - как
говорится, за что купил, за то и продаю.
В Приморье, в Арсеньеве, семнадцатилетней, она вышла замуж за
лейтенанта, только что из училища. Скоро он облучился, запил и к началу
девяностых годов дослужился лишь до капитана, постоянно ее за это упрекая.
Сына взяла в детдоме. Он вырос и стал шофером, постоянно попадавшим в
аварии, терявшим груз, кошельки и мобильные телефоны. Тем не менее, женился