"Руслан Белов. Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция" - читать интересную книгу автора

меня мама, как я уживаюсь с Андреем и тому подобное.
Я съеживался, терялся, не смотрел в глаза, что-то отвечал, глотал
котлеты и скользкую шрапнель (так отец Иосиф называл перловку) и хотел лишь
одного - скорее вернуться к маме и Андрею, скорее оказаться в понятном своем
бездумном мире.
Однажды она пришла, и этот бездумный мир развалился, и мое возбужденное
сознание, обозреваемое Оком, заметалось меж его обломков.
Лена пришла, села передо мной на корточки и, счастливо улыбаясь,
сказала, что она - моя мама.
С этих ее слов начались слова. До этого мир был бессловесным, по
крайней мере, слова в нем мало значили - они не изменяли мира - и потому не
запоминались. Испуганный, я обратился к маме Марии. Она стояла
непроницаемая, стояла, плотно сжав губы.
- А как же Андрей? - с ужасом я посмотрел на все еще сестру. - Он мне
не брат?!
- Нет. Он твой дядя.
- А как же папа?
- У тебя другой папа. Его зовут Олег. Ты видел его на свадьбе.
Единый мир, в котором я был молекулой, распался. Распался Эдем. То, что
его скрепляло, исчезло. Меня накормили яблоком познания, и я стал человеком.
Но не это яблоко отравило меня.

...Зимой я жил с новыми родителями, а летом, когда они уезжали на
полевые работы, возвращался к бабушке. Иногда меня брали в горы, на
геологоразведку, и мы долго ехали с мамой Леной по глубоким ущельям, ехали в
кузове грузовика, полном разных людей, ехали в кузове грузовика, так
спешившего, что люди писали на ходу через задний борт.
Кроме этого я помню, как мыл полы в землянке, в которой мы жили, и
первые слезы беспомощности. Меня привезли в горы, и через день мама с отцом
ушли на работу; оставшись один, я подошел к доброму человеку, курившему на
завалинке, и стал спрашивать, куда это уходят мои родители. Человек сказал,
что они лазают на высокие и опасные горы, потом опускаются в глубокую,
темную шахту и работают там до изнеможения. И потому мне надо им помогать.
Впечатленный, я пошел в землянку, постоял посередине и придумал мыть
полы. Способ, которым пользовалась мама, показался мне излишне трудоемким и,
решив его усовершенствовать, я вылил воду из ведра на пол. И скоро понял,
что к приходу родителей поместить воду обратно в ведро совершенно
невозможно. Когда пришла мама Лена, я, весь мокрый, возил тряпкой по полу,
слезы, лившиеся из глаз, сводили всю мою работу на нет.
Папа Олег меня терпел. Сейчас, прожив жизнь и много на веку увидев, я
стараюсь быть благодарным ему, узнавшему о моем статуте лишь через год после
женитьбы.
Он многое мне дал. Он не пил, не курил, не развлекался, как все. Он
всегда и везде работал. Учил английский, смотрел в микроскоп, читал научные
книги, писал статьи и диссертацию. Как-то он сказал - после того, как мать
попросила уделять мне время, - что каждый человек должен вести дневники, сам
обрезать себе ногти, читать Маяковского, Ильфа-Петрова и другие нужные
книги. И что говорить "Будьте здоровы!" чихнувшему некультурно. Отчим все
знал, был сдержан и немногословен.
Несколько раз он говорил, что плохое поведение может привести меня в