"Руслан Белов. Кот в сапогах, модифицированный" - читать интересную книгу автора

на них была длиннее, и потому мое достояние казалось обутым в сапоги.
- Да ты в сапогах! - залился я смехом. - Это ж надо! Да еще, кажется,
шестипалый!
Я пересчитал пальцы кота - он отнесся к этому великодушно, то есть
подал мне одну лапу за другой. Пальцев оказалось 26!
- Да ты мутант батенька... - проговорил я, закончив с арифметикой. -
Насколько я знаю, кот, попавший в книгу рекордов Гиннеса, имеет на один
палец меньше. Кот-мутант! Черт, разве могло что-нибудь другое упасть на мою
голову, после той вороны...
Набожная на вид женщина в золотых очках, дремавшая через сидение
напротив, очнулась от поминания черта и посмотрела неодобрительно. Девушка
из породы мобилов, сидевшая рядом с ней, оторвалась на секунду от своего
телефончика. Кот пошевелился, как бы ослабляя хватку удавки, и сказал
"мя-я-у" со смыслом: "Ну, мутант. А что?". И улыбнулся потом, открыто и
доброжелательно. От этой улыбки мысленная веревка, сжимавшая его шею, мигом
исчезла, и он показался мне уже не исчадием ада, злонамеренно свалившемся на
голову, а свойским парнем, с которым легко идти по жизни.
Кот уже подумывал, не перебраться ли мне на колени (мыслил он зримо),
но тут перед нами предстала русоволосая девочка в сарафане с большими
красными маками; посмотрев на "сапоги" проказливыми глазами, она вынула из
кармана шоколадную конфету, развернула и со словами: - Кушай, котик в
сапогах. Ты птичек, наверное, любишь, а это "Ласточка", - положила ее перед
моей движимостью
Котик мигом схватил конфету, вязко разжевал и в две попытки проглотил.
- Он еще и конфеты ест... - хмыкнул я, окончательно решив зачислить
кота в домашнее штатное расписание. И улыбнулся, придя к мнению, что он
займет в нем не последнее место, а втиснется между мной и Теодорой. Однако
улыбка увяла под упористым взглядом кота - похоже, штатное расписание он
видел несколько другим.

2. Что хочет, то и делает. Бедная Теодора...

Теодору, симпатичную кошечку и дочь шеф-повара итальянского посольства,
Эдгар терминировал в одну неделю. Я с любопытством наблюдал их межвидовую
борьбу со стороны.
Теодора - в часы любви я называл ее Федечкой - была женщиной хоть куда,
однако оба мы, весьма непохожие люди, твердо знали, что являемся друг для
друга временным явлением. И, более того, никто из нас не сомневался, что
связь наша, являясь лишь плотской, телесной, лишает нас возможности найти
душе пару, найти человека, с которым приятно идти к горизонту жизни. И дело
было не в языковом барьере (мы прекрасно общались на смеси русского с
английским) и разном отношении к продуктам и полупродуктам телевидения и
кулинарии, дело было в любви, которую мы оба искали.
Да, в любви... Скольких красивых и просто прелестных девушек я знал, а
скольких любил? Ни одной! Пользовался, извините за выражение, как Теодорой,
но не любил. Этот трагизм завершенности внешнего, эта уверенность в своем
качестве, как могильная ограда. Но вот некоторые... Они смотрят на вас, как
смотрит на жертву пантера, засевшая в глубокой норе. И стоит вам ее
заметить, она выскочит и разорвет в клочки ваш мирок, ваше спокойствие, ваш
эгоизм и вашу расчетливость. На них мне не везло - влюблялся, и они,