"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

вскрывать форму и вынимать половинки моделей. Если все было хорошо, если не
отвалилось ни кусочка формовочной массы, то было приятно, как в детстве,
когда удачно отгадываешь загаданную кем-либо загадку.
Он слегка раскачал и осторожно вытянул из земли деревяшку для формовки
заливочного отверстия: она вышла легко, без задержки. Руки потомственного
формовщика почуяли б даже самый крохотный обвал формовочной массы...
Снимать верхнюю часть формы надо было вдвоем, и Шиловский оглянулся.
Только вагранщик Гусев дремал у гудящей вагранки да вверху, на завалочной
площадке, сказывался завальщик Гришка Устименко. Черный громадный объем цеха
уходил далеко в темноту, фермы арочных перекрытий громоздились вверху, уходя
в перспективу. Мощный, сейчас безмолвствующий балочный кран чернел вверху от
стены до стены, крюк его недвижно висел на тросе. Вагранка гудела спокойно и
деловито.
- Алё, Гусев! - крикнул Шиловский. - Александр Михайлович! Помоги,
последняя форма...
Гусев, зевая и потягиваясь, поднялся с корточек, поглядел в глазок
вагранки и только после этого приблизился к Шиловскому. Закурил.
- Все еще тут. Сколько браку набухал?
- Двадцатая. А ты гляди, дозеваешься, опять заваришь "козла".
- Сам козел. - Гусев покряхтел и склонился над формой, Шиловский тоже
взялся за ручки и вдруг закричал:
- Потише можешь? Так. Тсс... Взяли. Тише, говорю, черт, первый раз, что
ли?
- Ни хрена.
Они осторожно сняли верхнюю опоку, перевернули и так же осторожно
положили ее на деревянные подкладки. Все было в порядке. Шиловский легкими
ударами по вставленному в дерево железному прутку поочередно слегка расшатал
и вынул из опок половинки моделей. Смазанные графитом, они хорошо отделились
от формы. Шиловский установил в опоке последний формовочный стержень. Гусев
помог накрыть его второй опокой.
Теперь все останется в тайне, пока отлитый тройник не выбьют из опоки и
не очистят его от комьев перегоревшей земли, пока обрубщики не обрубят с
детали наплывы металла.
- Все! - Шиловский хлопнул по широкой брезентовой штанине. - Помаялись
и спать, старуха, спать.
- Ну да, держи карман. Дадут тебе днем поспать пролетарские дети. -
Гусев жил на одном коридоре с Шиловеким. - Не думаешь, Арсений, квартиру
получше просить?
- А ты? - Шиловский вытряхнул пыль из своей густой шевелюры цвета
крепко заваренного чая.
- Да я что, мне хватает пока, - сказал Гусев.
- Ну и нам тоже хватает.
Это было правдой: Шиловский не стремился получить другое жилье, хотя в
комнате жили они втроем: с матерью и давнишним дружком Петькой Гириным.
Арсений явственно помнил, как. отец, вернувшись с германского фронта,
рассказывал о своем друге фельдфебеле Николае Гирине, которого где-то в
Карпатах немцы удушили ядовитыми газами. Петьку Гирина отец приписал из
деревни как раз во время февральской революции. Он пристроил его на завод и
вскоре умер, наказав жене кормить Петьку наравне с сыном Арсением. Можно
было и не наказывать, все шло само собой. Петька так у них прижился, что