"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу авторавскрывать форму и вынимать половинки моделей. Если все было хорошо, если не
отвалилось ни кусочка формовочной массы, то было приятно, как в детстве, когда удачно отгадываешь загаданную кем-либо загадку. Он слегка раскачал и осторожно вытянул из земли деревяшку для формовки заливочного отверстия: она вышла легко, без задержки. Руки потомственного формовщика почуяли б даже самый крохотный обвал формовочной массы... Снимать верхнюю часть формы надо было вдвоем, и Шиловский оглянулся. Только вагранщик Гусев дремал у гудящей вагранки да вверху, на завалочной площадке, сказывался завальщик Гришка Устименко. Черный громадный объем цеха уходил далеко в темноту, фермы арочных перекрытий громоздились вверху, уходя в перспективу. Мощный, сейчас безмолвствующий балочный кран чернел вверху от стены до стены, крюк его недвижно висел на тросе. Вагранка гудела спокойно и деловито. - Алё, Гусев! - крикнул Шиловский. - Александр Михайлович! Помоги, последняя форма... Гусев, зевая и потягиваясь, поднялся с корточек, поглядел в глазок вагранки и только после этого приблизился к Шиловскому. Закурил. - Все еще тут. Сколько браку набухал? - Двадцатая. А ты гляди, дозеваешься, опять заваришь "козла". - Сам козел. - Гусев покряхтел и склонился над формой, Шиловский тоже взялся за ручки и вдруг закричал: - Потише можешь? Так. Тсс... Взяли. Тише, говорю, черт, первый раз, что ли? - Ни хрена. Они осторожно сняли верхнюю опоку, перевернули и так же осторожно ударами по вставленному в дерево железному прутку поочередно слегка расшатал и вынул из опок половинки моделей. Смазанные графитом, они хорошо отделились от формы. Шиловский установил в опоке последний формовочный стержень. Гусев помог накрыть его второй опокой. Теперь все останется в тайне, пока отлитый тройник не выбьют из опоки и не очистят его от комьев перегоревшей земли, пока обрубщики не обрубят с детали наплывы металла. - Все! - Шиловский хлопнул по широкой брезентовой штанине. - Помаялись и спать, старуха, спать. - Ну да, держи карман. Дадут тебе днем поспать пролетарские дети. - Гусев жил на одном коридоре с Шиловеким. - Не думаешь, Арсений, квартиру получше просить? - А ты? - Шиловский вытряхнул пыль из своей густой шевелюры цвета крепко заваренного чая. - Да я что, мне хватает пока, - сказал Гусев. - Ну и нам тоже хватает. Это было правдой: Шиловский не стремился получить другое жилье, хотя в комнате жили они втроем: с матерью и давнишним дружком Петькой Гириным. Арсений явственно помнил, как. отец, вернувшись с германского фронта, рассказывал о своем друге фельдфебеле Николае Гирине, которого где-то в Карпатах немцы удушили ядовитыми газами. Петьку Гирина отец приписал из деревни как раз во время февральской революции. Он пристроил его на завод и вскоре умер, наказав жене кормить Петьку наравне с сыном Арсением. Можно было и не наказывать, все шло само собой. Петька так у них прижился, что |
|
|