"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

Сталин придвигался все ближе, и Калинин тоже поднялся, суетливо шарил в
карманах и около галстука, пытаясь вставить хотя бы слово в поток брани и
крика.
В ту же секунду дверь в кабинет приоткрылась, в притворе показалась
лысая голова какого-то мужика:
- Позвольте, пожалуйста, зайти, на минуту, долго не задержу, третий раз
прихожу, все впустую. Кабы не он, не Николай-то Иванович, вся беда из-за
его, прохвоста... на минуту...
Секретарь, по-видимому, не пускал и тащил ходока от двери, но мужичок
был упрям и не поддавался.
Сталин стих и подошел к двери. Он отстранил секретаря, впустил мужика в
кабинет. Калинин, поправляя галстук, поспешил за председательский стол:
- Прошу садиться, гражданин, как ваша фамилия?


VII

Данило Пачин приехал утром в Москву, привез жалобу на Ольховский
волисполком. Приехал не один, а с попом Рыжком, которого комиссия
вол-Исполкома тоже признала нетрудовым элементом. Произошло это третьего
дня, сразу после приезда уездного уполномоченного Игнахи Сопронова. В списке
Данило был не один. Кроме бывшего ольховского дворянина Прозорова, а также
отца Николая, отца Иринея и шибановского Жучка, избирательных прав лишились
еще две семьи из других деревень. Данило соглашался платить повышенный
налог, но быть лишенным прав никак не мог, поскольку считал себя не хуже
других и вынести такой позор, особенно перед будущим сватом Иваном
Никитичем, было ему не по силам. Писать жалобу и ехать в Москву прямо к
Калинину надоумил поп Рыжко. Он же принес гербовой, еще старопрежней бумаги
и написал заявление на имя председателя ЦИКа. Оба, впрочем, надеялись больше
не на бумагу, а на шибановского Петьку Штыря, служившего, по слухам, в
канцелярии самого Михаила Ивановича. Петька, по словам попа, был недавно в
отпуске и только-только уехал в Москву. Данило решился съездить. Акимко
Дымов, поехавший как раз за товаром для кооперации, меньше чем за сутки
довез их до станции. С поездом им тоже повезло, они укатили в Москву без
пересадки в Вологде.
Сначала Данило был рад попутчику. Но после затужил и покаялся. "Нет,
надо было одному!" Поп Рыжко вконец расстраивал, он много раз выпивал,
терялся из виду и вторые сутки пел своим бычьим голосом одну и ту же
частушку:

Ой, с маленькой пестерочкой
Ходили по грибы!
Сосмешалися дороженькой,
Попали не туды!

Немудрено было и "не туды" уехать с таким пьянчугой! Все-таки утром в
субботу они без особых происшествий прибыли в Москву. Обутые в серые
катаники, оба в шубах, они боязливо вышли из вагона. Данило дивил народ
шубными рукавицами и плетенной в виде сундука драночной корзинкой. В корзине
он вез полдюжины пирогов-пшеничников и в подарок Штырю замороженную баранью