"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

готовясь уснуть, Савватей вспоминал что-нибудь хорошее, что случилось за
день, либо плохое, которое не случилось Сегодня он подумал "Вот как хорошо,
что сейчас зима и нету блох Ни одной штуки Оне уж покусали бы за ночь-то Не
поспишь с ними С блохами-то"


VI

В субботу, 14 января 1928 года, в Москве было мглистое морозное утро
Белая мгла висела над крышами Нагромождения домов и кварталов терялись
вдали, растворенные этой морозной мглой Золотушный, с неопределенными
очертаниями сгусток солнца, никем не замечаемый и словно ненужный небу и
городу, всходил над столицей В безветрии и безмолвии Александровского сада
мерцали медленные кристаллики снежной пыли На красноватых, слегка отлогих
монолитах Кремлевской стены обозначались серебристые линии проступившею за
ночь инея Дворник в казенном фартуке старательно разметал снег у въезда в
Троицкие ворота По Воздвиженке и мимо Манежа торопились на работу последние
служащие Школяр, опоздавший на первый урок, глазел на афишу Реклама
"Согкнно" вещала о кинофильме "Парижский сапожник"
Со стороны Охотного ряда, из негустого потока машин выкатил тупоносый,
сдержанно пофыркивающий "паккард" В окне кабины мелькнуло усталое, не
отражающее душевного состояния лицо, с усами, спадающими наискось по
желтоватым, потревоженным оспой щекам Отсутствующий, но зоркий взгляд
скользнул по мальчишке в узких прищуренных глазах скопилось, но тут же
исчезло мимолетное добродушие Оставляя синюю гарь выхлопов, машина миновала
Кутафью башню, преодолела некрутой подъем крепостного моста, задержалась у
главных ворот и въехала в Кремль Своды кремлевских арок отражали и потому
усиливали шум мотора После нескольких поворотов "паккард" остановился на
небольшом внутреннем дворике, у одной из многочисленных дверей этой цитадеаи
причудливого русского зодчества
Держа в руке меховую с наушниками шапку, Сталин вылез из машины и
несколькими энергичны ми движениями размял ноги. Он встряхнул шапку, не
спеша надел ее, сунул руки в карманы пальто и, слегка косолапя, чуть заметно
покачиваясь, прошелся к двери.
Дверь была незаперта. Войдя в коридорчик, он неопределенным движением
руки ответил на приветствие дежурного, затем прошел в теплый боковой
коридор. Поднялся по неширокой отлогой лестнице, миновал небольшое
безымянное зало и вышел на второй этаж.
После вчерашней ссоры с женой ему не хотелось идти в квартиру, он
направился в один из двух своих кабинетов. В коридоре второго этажа
служители натирали полы, пахло мастикой и размоченной древесиной паркета.
Батареи центрального отопления грели неважно, и от воды в коридоре витала
неприятная осенняя свежесть. Однако в кабинете было очень тепло, и Сталин с
наслаждением разделся. Стоя на мягком бесшумном ковре, он неторопливо набил
трубку.
Одиночество и отсутствие запланированных на сегодня встреч были
приятными. Он задумался, забыв погасить спичку. Огонь обжог пальцы. Стараясь
быть объективным, Сталин снова вспомнил жену и улыбнулся: "Дура... Она
просто дура, это во-первых. Во-вторых, она совсем не понимает, что его дело
в миллион раз нужнее, чем все ее дела, взятые вместе. В-третьих...