"Василий Белов. Кануны (Хроника конца 20-х годов) " - читать интересную книгу автора

народившихся за Филиппов пост ребятишек. Возвращаясь домой, он завернул к
Фотиевым выпить законный после трудов шкалик; угостил хозяина да и
засиделся.
Брюхатая поповская лошадь с небольшим возом ржи тоскливо стояла у
фотиевского крыльца. Луженая, видавшая виды купель была привязана веревкой к
мешкам, в купели, свернутые кое-как, лежали старенькая епитрахиль и кропило.
Судейкин пнул посудину, пощупал мешок Хотел бросить лошади охапку сена, но
сена на возу не было. Кобыла зря оглядывалась назад. "Ну, сидишь, видно, и с
таком", - подумал Судейкин. Он поглядел в звездное небо. С досады от
проигрыша он не знал, что делать, и вспомнил, что сейчас святки. Быстро
выудил из купели поповскую епитрахиль (кропило он пожалел и оставил в
купели). Оглянувшись, по-заячьи, прямо через снег, запрыгал к зимовке
Савватея Климова (Сам Савватей сидел в это время у Фотиевых и заливал
бывальщину.) Климовская зимовка была метрах в шести от фотиевского крыльца.
Судейкин в три минуты тихо приставил климовские дровни к пристройке и словно
по лесенке забрался на крышу. Он быстро заткнул климовскую трубу епитрахилью
Запихал ее поглубже и слез вниз. Поставил дровни на прежнее место и как ни в
чем не бывало вернулся в компанию.
- Что, Киньдя, какова моя кобыла? - не оглядываясь, спросил поп.
- Кушает.
- Вот благодарствую. Туз на руках, восьмерка плюс пиковый валет. Иван
Федорович, ваши не пляшут. Все, граждане, надо и ночевать.
Поп загреб деньги и хотел удалиться, но все возмутились:
- Николай Иванович, так не по чести!
- Нехорошо, не по-православному.
- Должон-играть, начинал не первый! Николая Ивановича - вынудили
продолжись игру, но деньги оставались только у Жучка и Нечаева.
Акиндину Судейкину стало неинтересно, он подсел к Савватею Климову.
Савватей, жиденький, неопределенной масти старичок с видом праведника,
почесывал желтую бороденку и заливал очередную бывальщину. Суть ее была в
том, что он, Савватей, за всю свою протяжную жизнь не сделал с женским полом
ни единой промашки. Только один раз, в Питере, будучи квартирантом, Климов
будто бы оплошал, да и то по особой причине. Мужики зашумели:
- По какой это по особой-то?
- Да. По какой такой?
- Да-да, ну-ко, скажи! Нет, ты, Савва, скажи, какая она особая-то?
- Притчина-то?
- Да. Вот и скажи, скажи.
Савватей вздохнул. Вряд ли он и сам знал, что говорить, но говорить было
надо. И он, выигрывая время, старательно колотил кочергой и без того хорошо
горящую головешку.
- Да ведь что уж. Так и быть...
Савватея выручила сестра Нечаева Людка. Перепуганная, в одной кофте, без
казачка, она опять прибежала за Нечаевым.
- Ой, Ваня, беги скорее домой-то!
- Чево?
- Да ведь Анютка-то родить начала! Ой, поскорее-то, ой, господи, да
чего ты сидишь-то!
Нечаев сначала рассердился, потом одумался и после некоторого недоумения
вылез из-за стола. Они с Людкой мигом исчезли.