"Василий Белов. Час шестый ("Час шестый" #3) " - читать интересную книгу автора

- Вот и отчитывайся! - рассвирепел следователь. - И тут без меня
разбирайся. Куземкин, мне срочно подводу, еду в Ольховицу! Отравил ты меня
на данное время...
- Таскать, в Ольховице нонче фершала нет! - засуетился председатель
колхоза. - Акушерка за фершала.
- Хоть фельдшер, хоть акушерка, а ты запрягай! Твои грибы меня совсем
доконали. Да и тебе они дорого встали. Как называются?
- Обабки, товарищ Скочков!
- Вот эти обабки нас с тобой и довели до провала...
Митька убежал запрягать. Микулин не стал прятать усмешку, а Скачков это
заметил:
- Тебе, Микулин, хиханъки-хаханъки, а мне не до этого. Оставайся, а я
поехал. Провалишь заем, и пеняй тогда сам на себя. Перед райкомом отвечать
не мне, а тебе. Кролиководство тоже висит на тебе и шесть условий товарища
Сталина...
Микулин не стал спорить со следователем.
Митька вскоре подъехал на евграфовой Зацепке в роговском тарантасе.
Скачков схватил вожжи и был таков.
- Повозку оставлю у Веричева! - послышалось напоследок.
- Чем ты его накормил? - со смехом спросил Микулин.
- Да мамка обабков с картошкой нажарила. Он целую сковородку один
оплел. Вот и пробрало. Октябрьская революция в брюхе-то...
- Моя матка тоже обабки жарила, а вишь, ничего.
- Ты, Николай Николаевич, таскать, местный, у тебя, таскать, брюхо
крепкое! - слегка сподхалимничал Митька.
- В наших условиях и голова должна быть крепкая, не то что брюхо.
Крепче церковного колокола, учти это, Дмитрий Дмитриевич, на будущее.
- Когда мне Евграфу дела-то сдавать?
Но предрик Микулин ничего не хотел говорить ни про Евграфа, ни про
Палашку, ни про дочку Марютку. Он запретил рассказывать про них даже
собственной матери.
- Все вопросы, таскать, утром решим, товарищ Куземкин.
- Верно! Утро вечера мудренее, кобыла мерина ядренее.
Они расстались посреди безмолвной шибановской улицы. Уже начинали
горланить петухи. Комары перед утром особенно кровожадничали. Они лезли и в
нос и в уши, погибая десятками от шлепков. С отъездом Скачкова Митька совсем
перестал тужить. Наоборот, сейчас он вдруг почувствовал радость и
облегчение. Словно скинул с плеч многопудовый мучной куль. "Хм, - размышлял
он. - Был бы я кулацкого роду... Может, сам ты, дристун, и есть кулацкого
роду! Придется посылать Кешу за тарантасом в Ольховицу".

* * *

Еще до того, как Евграф подал свое заявление в президиум, Вера Ивановна
ушла с собрания. Она не знала, чем оно закончилось. Не больно и знать
хотелось! Ходила, чтобы поглядеть Микуленка.
- Не жениться ли уж приехал? - шепнула Вера на ухо Таисье Клюшиной.
- Ой, полно, - тем же шепотком отмахнулась Таисья. - Кабы думно было,
давно бы женился. Предрик нонче, приехал хвастать...
Послушала Вера бабьи пересуды, поглядела, как открывали собрание, и к