"Андрей Белозеров. Наташин день" - читать интересную книгу автора

- Чего это он не выживет?.. С чего бы ему не выжить.
- Да я, кажется, еще и ножку ему раздавила, когда тянула... знаешь, как
чахохбили в консервах... там косточки, когда их кусаешь, рассыпаются. вот и
у него косточка, по-моему, также.
- Да ну... тебе померещилось... - чахохбили он помнил, эти залитые
сладким томатом косточки... и коренные зубы его помнили, как они рассыпаются
при легком надавливании, но причем здесь котенок.
Впрочем, пелена медленно спадала с глаз Сергея Викторовича. Он увидел,
что котенок уже едва шевелится и головы почти не поднимает, из-под белого
слипшегося сосульками пушка синеет раздутое пузко. Там под водой выглядел он
гораздо сильней и живей.
И вся жизнь в Сергее Викторовиче как-то разом угасла. Он молча встал,
подобрал недавно брошенные в порыве сигареты и пошел на балкон.
А утопление продолжилось.
Сигарета курится минуты четыре, но и до шести можно в задумчивости
растянуть... Картинки крутились в Сергее Викторовиче: белая морда тянется
вверх сквозь колеблющуюся воду, загребают, не находя опоры, белорыжие
лапчонки, и вот курится сигарета, а они там все гребут и гребут, и вот
лохматый материнский живот, вибрирующий от мурчания, сейчас бы туда, белой
мордой в тепло и темень и мягкость.
- Шевелится еще? - спросил он, вернувшись. До конца доводила дело его
бедная Наташа.
- Ага... - побелела, обескровилась, синяки зачернели вокруг глаз.
- Ужас. Как долго. - с состраданием посмотрел на нее.
Но вскоре все закончилось. И сериал даже закончился.
- И правда, крупный какой, - взглянула на вытянувшийся трупик Наташа.
Мертвое всегда почему-то крупнее да тяжелее кажется - всегда
значительней смотрится, чем то, что осталось жить.
Бабушка сложила котенка в мешочек, мешочек - в целлофановый пакет с
желтым логотипом гипермаркета, в котором этот пакет когда-то набивала
продуктами вспотевшая кассирша в синем форменном фартуке...
- Надо было оставить, что ли... а то родится теперь какой-нибудь
недоносок, опять топить... Хоть бы не было больше никого... - пробормотал
Сергей Викторович.
А больше никого и не было. Сергей Викторович выплеснул ведро в унитаз.
Что ж так тошно, думалось ему, опрокинувшему воду в белую с желтым воронку,
бывает и хуже, бывает их вообще в туалете смоют, а они застрянут в трубах и
кричат, и сутки могут так кричать в кошмарной этой бесконечной трубе под
постоянным водопадом из дерьма.
Кулек снесен был бабушкой на помойку. Супруги остались наедине, ах, ну
да - кошки еще. Веня с Куськой, надо сказать, в комнату ни разу не зашли за
время всей процедуры - выглядывали притихшие из коридора... Наташа все
сидела над Василисой, а у той были влажные, слезящиеся, как у старушки на
холоде, глаза, и все она мурчала утробно, словно кормящая мать - механизм-то
был уже запущен, но в коробке рядом - одна белая простынка в разводах.
- Прости, милая. Убили мы твоего сыночку. Вот теперь вместо
сыночки... - Наташа покачала в руке тот серый гладкий камень. Вид камня
Сергея Викторовича совсем расстроил.
- Ф-фу... есть у нас корвалольчик, что ли? Что-то тяжко. Ну, бабка, ну,
киллерша.