"Андрей Белозеров. Наташин день" - читать интересную книгу автора

Интернету, который постоянно иссякал. Но худшее, что они вообще были не
приспособлены к офисной технике - ксерокс, факс и принтер приводили их в
ступор, и они сразу кидались: "мальчики". И мальчики, по локоть в порошке из
картриджа, сдавленно матерясь, выкарябывали из факсов и принтеров застрявшую
бумагу.
Здесь, собственно говоря, Сергей Викторович и превратился вдруг в
Сергея Викторовича. Не за почтенный возраст и не за солидность, а просто по
случайности - оба верстальщика были Сергеями, и начальница не знала, как
окликнуть того, кого надо. Сергейслева - Сергейсправа - как-то
неуважительно. Вот и сделали различие, и уважительность сделали, хоть и
старше был Сергей Викторович всего на полгода Сереги - второго верстальщика,
а положили на него вместе с отчеством тяжесть прожитых лет и кризис среднего
возраста. И стал он за собой замечать, что все чаще и чаще покряхтывает,
разгибая затекшую спину и потирая слезящиеся от монитора глаза.
День подходил к завершению, завтра сдача полос с программой, сегодня
надо выработать по максимуму, чтобы завтра не запариться, сдачу не
задержать. Верстал он свою программу, вставлял анонсы на сериалы. Анонсы
сливались в сценарий одного бесконечного дня. "К Марианне наконец-то
возвращается память. Эстебан и Катя вместе едут в Буэнос-Айрес. Юрий
признается Николаю, что удочерил Катю сразу после ее рождения. Ольга говорит
Виктору, что любит Мотылька, но не будет его удерживать. А Мотылек
признается Николаше, что больше не любит ее сестру, а влюблен в другую.
Сурков сообщает Люсии, что Катя ее приемная дочь. Люба собирается вернуться
на работу в клинику. Петр говорит Кириллу, что собирается сдаться в руки
правосудия. Гагарин рассказывает о предстоящей поездке в Англию. Иван хочет
выйти на ринг, чтобы заработать деньги на выкуп. Ольга говорит Николаю, что
он отец Кати, но категорически против того, чтобы Катя об этом узнала...".
И, вынырнув к вечеру из той бездны, он шел в другую, вынимался из
ботинок, чтобы липнуть к полу - голодный и злой.
Благо, на этот раз дома ждал ужин. И все вроде ничего, только.
Едва он треть отъел от яичницы.
- Сергей! Сережа, иди сюда!
- Господи, неужели надо именно сейчас... - промычал он сквозь яичницу в
своем рту.
Василиса упрямо ползла на диван, на светлое покрывало в кучу скинутых
после работы Сергеем Викторовичем вещей, в джинсы и выходную рубаху,
пыталась туда зарыться.
- Держи ее, не пускай! Что делать!
Он стащил на пол с черепашьим бездумным упорством загребающуюся в вещи
кошку и с раздражением отметил, как когти кошачьи вытянули пару петель из
покрывала. А Наташа вынула из угла коробку от телевизора. Она была напичкана
разным Наташиным тряпьем, так и не рассортированным после окончательного ее
переезда - тряпье, естественно, прочь, к той же куче.
- Что? Что постелить? Ну, помоги мне!
Вася все пыталась вспрыгнуть на диван. Он прижимал ее к полу, стоя в
несколько неловкой позе, но поступить проще, взять кошку на руки, не
хотелось - с нее уж лилось.
- Только, пожалуйста, не ночнушку, - опередил он Наташино метнувшееся к
куче существо.
Почему-то ему так и подумалось, что жена выхватит из этой груды тряпья