"Эдуард Белтов. Второй фронт Иосифа Сталина (полит.)" - читать интересную книгу автора

же подсчитать, сколько людей идет со мной, но не смогла. Конвой
зверствовал: нас поставили на колени, потом посадили. Ни оборачиваться, ни
разговаривать - ничего подавали. За мной было, наверное, рядов двадцать.
Потом я пыталась сделать то же на этапе - и опять не смогла: этап
растянулся на очень большое расстояние. Это была большая колонна. Для чего
я пыталась рассчитать, сколько людей на этапе?
Просто было интересно, сколько идет со мной людей.
Итак, нас вывели во двор. У каждого конвоира на поводке была одна или
две овчарки, которых с трудом сдерживали. И весь этап плотно сбивался,
чтобы овчарки не могли достать. Страшно было, и каждый старался стать в
середину. Вышел начальник тюрьмы (или конвоя), и не с одним револьвером, а
с двумя - что для нас было необычно. Почему это произвело на нас такое
устрашающее впечатление - трудно сказать.
В это время из смертного корпуса вывели приговоренных к смерти, 14
человек. Km были эти 14 человек, я не знаю. Могу только сказать о
женщинах. В основном это были осужденные по религиозным делам. Их обвиняли
в том, будто они говорили, что видели какие-то огненные буквы. Словом,
чушь, о которой даже говорить не приходится. А о приговоренных к расстрелу
мужчинах я не знаю, ничего не знаю".
Из воспоминаний М. Штейнберг (продолжение).
Прошло каких-то полтора часа, только-только собрали этап, только-только
собирались его вывести - и началась страшная бомбежка. Огромный угол
тюрьмы рассыпался, как спичечный коробок. Даже представить было трудно,
что тюрьма такая непрочная, может так быстро и легко развалиться, Стены
падали плашмя. Вот тут-то конвой себя и показал. Стали загонять в подвалы.
Прикладами, собаками.
"Быстрей!" Обычная дверь. Все около нее сбились. Такой непробиваемый
затор стоял, а они сзади напирают, вталкивают. Впихнули нас всех в этот
подвал - ужасно это было, конечно. Впихнули всех вместе. И смертников, и
нас. Невозможно было ни двинуться, ни увидеть что-нибудь. 14 потом -
страшно. Мы же видели, как один угол тюрьмы грохнулся, мог и второй
грохнуться так же хорошо.
Наконец бомбежка кончилась. И утром первого августа нас снова вывели во
двор.
Опять вышел тот же начальник тюрьмы. Все затихли. Трудно себе
представить, что может быть такая тишина, когда стоят 800-900 человек. Мне
кажется, что одно дыхание производит какой-то шум, что не может быть такой
тишины. И всё-таки она была.
Из больницы вывели во двор очень тяжелого астматика, который дышал, как
меха.
Начальник тюрьмы подошел к этому астматику: "Вас сейчас пристрелить или
потом?"
Тот смотрит снизу вверх, как будто решается вопрос о какой-то ерунде,
как будто до него не доходит, что вопрос стоит о его жизни.
Потом начальник обернулся к этапу и сказал: "Транспорта у нас нет.
Дойдет тот, кто дойдет. Протезы - не протезы, все будут идти. Того, кто
идти не сможет, - пристрелим. Мы немцам никого не оставим. Так что учтите:
вы - хозяева своей жизни. Пока - вы".
Нас вывели из Кировограда в 10 часов утра 1 августа. А в два часа дня в
Кировограде уже были немцы. Немцы не спешили, Они занимали очередной город