"Сергей Белоусов. Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным ("Приключения Печенюшкина" #3) " - читать интересную книгу автора

отставку после знаменитого Чесменского сражения. Военный талант, мужество,
отчаянная, граничащая с безрассудством храбрость - все предвещало ему
завидную, стремительную карьеру. Чудом спасшись с взорванного линкора,
раненый, Шипилов не оставил поля боя. Перейдя на брандер, молодой офицер,
вместе с однокашником, лейтенантом Ильиным, сумел в дерзкой вылазке поджечь
вражеский корабль. Вспыхнувший пожар охватил другие турецкие суда, вся
неприятельская эскадра запылала. Победа была полной. Русский флот завоевал
безраздельное господство в Эгейском море.
Чины, ордена, богатства - милости императрицы щедро осыпали
победителей. Всех... кроме Михаила. Контр-адмирал Грейг, невеста которого
была неравнодушна к красавцу лейтенанту, из зависти оклеветал удачливого
соперника...
Выписавшись из госпиталя, Шипилов подал в отставку, поставив крест на
военной карьере.
Пощечина адмиралу, отказавшемуся стреляться, стала единственным его
утешением. Любовь обворожительной барышни - увы - оказалась недолговечной.
Добровольный изгнанник в расцвете лет, сил и талантов засел в своей
Шипиловке и там, чтобы не спиться от тоски, вскоре поставил выписанный из
Голландии лесопильный завод.
Энергия и деловая хватка стосковавшегося по активной деятельности
отставника совершили необычайное, поставив на уши сонную деревушку с
населением в семьдесят восемь душ. Дело, словно на дрожжах, разрасталось.
Появились обширные заказы для флота. В Шипиловку на заработки потянулись
окрестные мужики, отпущенные хозяевами на оброк. Шипилов-Трудный в считанные
месяцы баснословно разбогател, приобретя вместе с деньгами легкие признаки
классического русского самодурства...
Князь Пимен Пименович Сморчков-Заморочкин в княжеское достоинство
некогда возвел себя сам. Это случилось довольно давно, в обстоятельствах,
которые когда-нибудь стоило бы описать отдельно. Древняя и аристократическая
(так казалось ее новому обладателю) фамилия Заморочкин тоже упала не с возу,
а была самым наглым образом присвоена. Во времена же, о которых мы
рассказываем сейчас, Пимка Сморчков, двадцатилетний белобрысый оболтус из
Шипиловки, час назад проводивший хозяина по срочным делам в Москву, лежал в
сапогах на любимой хозяйской оттоманке и куражился над ключницей Агафьей.
- Да нешто ж это дело - гишпанские маслины трескать! - убивалась
сухонькая ключница. - А вино-то рейнское, бутылка по рупь и два алтына,
телку за такие деньжищи впору сторговать! А сапогами насвинячил, ой, матушка
моя! Пришибет тебя барин, Пимка!
- Нишкни, старая, - лениво цедил сквозь зубы молодой хам. - Я хозяйский
любимец! Кому пожелаю, могу по шеям навернуть, потому мне права дадены!
Никто, как я, не способен Михал Анатольичу сладко пятки чесать с приговором.
Запустив немытую пятерню в заветную кадушку Шипилова, лакей извлек и
ловко забросил в рот полную пригоршню нежных, угольно-черных ягод.
Плюм! - Первая косточка, не попав в Агафью, ударилась о край китайских
костяных ширм с монахами и лукавыми красавицами, купленных барином в
неопределенных мечтах о прекрасном.
Плюм! Плюм! - Вторая косточка угодила в люстру, третья в фарфоровую
тарелку на стене. Подобрав юбки, ключница пустилась наутек.
Четвертая косточка никакого звука не издала, поскольку, вылетев из
гостиной, исчезла в распахнувшейся двери, вслед за проворной старушкой. Но