"Владимир Павлович Беляев. Дом с привидениями (Старая крепость, Книга вторая)" - читать интересную книгу автора

- А я нижней дорогой, возле мельницы, пройду.
- Ну и иди.
- Ну и пойду...
Мы опять замолчали.
Далеко внизу на реке женщина полоскала белье. Она гулко хлопала по нему
вальком, то отжимала, то снова прополаскивала в быстрой воде. Рядом с ней
чуть заметными белыми точками плавали гуси. Я следил за гусями. Вдруг
Маремуха торопливо зашептал:
- Васька! Отдай всех голубей, я тебе тогда еще двенадцать запасных
патронов дам. Хочешь?
Ага! Попался Петька. Моя взяла!
Я встал, потянулся и нехотя сказал:
- Ладно, только ради дружбы... А другому ни за что бы не отдал.


КОТЬКА ЧИНИТ ПОСУДУ

Когда мы шли по тропинке, каждый был доволен и думал, что надул
другого. Петька изредка посапывал носом. Давно он зарился на моих голубей,
еще с прошлой зимы, а теперь вот счастье неожиданно привалило. А у меня
будет пистолет. Завтра же намочу его в керосине, чтобы отстала ржавчина, а
потом и пострелять можно будет.
Новый бульвар давно кончился. Мы шли по Заречью. Потянулись базарные
рундуки, низенькие будочки сапожников, стекольщиков, медников. На углу
Житомирской, за афишной тумбой, виднелась мастерская одного из лучших
медников Заречья, старика Захаржевского. Около мастерской на улице валялись
покрытые белой накипью самоварные стояки, опрокинутые вверх дном котлы из
красной меди, ржавые кастрюли с проломанными днищами, эмалированные миски,
цинковые корыта. Из мастерской вышел сам Захаржевский в грязном брезентовом
фартуке. Он стал рыться в своем добре. Резкими, сердитыми движениями он
перебрасывал из одной кучи в другую завитки жести, блестящие полосы латуни;
все это звенело, дребезжало.
Когда мы были уже в нескольких шагах от мастерской, Захаржевский
выпрямился и гулким сердитым голосом закричал в мастерскую:
- Костэк, иди сюда!
И на этот крик из открытых дверей мастерской на улицу вышел наш старый
знакомый и мой недруг Котька Григоренко.
Смуглое лицо его было выпачкано сажей. Он был в таком же грязном
брезентовом фартуке, как и старый медник. В огрубелых, изъеденных соляной
кислотой руках Котька держал тяжелую кувалду.
Увидев нас, Григоренко несколько смутился, но сразу же, небрежно
размахивая тяжелой кувалдой, вразвалку подошел к Захаржевскому.
Пока глухим ворчливым голосом тот отдавал Котьке приказания, мы прошли
мимо и завернули за угол.
- Говорят, он от своей матери отказался, - тихо прошептал мне на ухо
Петька Маремуха, оглядываясь назад.
- Отказался? А живет-то он где?
- Ты что - не знаешь? - удивился Петька Маремуха. - На Подзамче, у
садовника Корыбко. На всем готовом.
- В самом деле?