"Лилия Беляева. Игра в Дурочку " - читать интересную книгу автора

наивно-растерянными глазами цвета увядшего осеннего листа.
А чтобы заработать копеечку - следовало сломать себя. Он и попробовал,
и выспросил у рыночных торгашей-малевальщиков, что в ходу. И пошел
"передвигаться" со своими картинками с рынка на рынок, с угла на угол... И
забренчали в кармане денежки. Только даром ему эта метаморфоза не прошла. Не
сумел, сердешный, окончательно смириться под напором пусть святой, но
необходимости. И тут ему очень как-то вовремя подмигнула бутылка: мол, айда
за мной и никаких тебе проблем...
И вот что ещё интересно - выпьет и пошел мораль читать Маринке:
- Чем ты занимаешься? Базарная мазила! Только краску изводишь! Ни
совести, ни принципов, ни таланта! Из библиотекарш - в Сальвадоры Дали! Не
смеши! Тошнит глядеть на все это убожество!
Хотя Маринка уж вовсе не претендовала на высокое звание члена Академии
художеств и чтоб сидеть впритирку к Церетели-Глазунову. Она поневоле, под
грузом ответственности за болезненного своего детеныша, стала по ночам,
после всех работ, писать маслом маленькие картинки-пейзажи и продавать их.
Набралась же кое-чего от Павлуши! Когда детеныш есть просит, а муженек
пьянствует - женщина поневоле станет талантливой. Плевое дело!
То есть вот такая вот жизнь-житуха... Хотя на выпускном вечере именно
её, Маринку, заметил знаменитый фотограф, снял и поместил её смеющееся
личико на обложку журнала - такая она была милая, радостная, так и светилась
вся... И казалось - нет сносу этой Маринкиной способности любить жизнь и
доверять ей.
... Мы сели друг против друга. Она пододвинула к стене коробку с
красками, поставила передо мной чашку с растворимым кофе, виновато кивнула
на тарелку с тремя кусками хлеба, пододвинула блюдце с куском маргарина,
выдающего себя за масло.
- Ешь... Больше нет ничего.
- Ты же картины продаешь...
- Плохо берут. Многие это дело освоили. Да и милиция гоняет. И
Рэкетиры. Когда Павел пишет - лучше берут.
- Но ведь он же закодирован!
- Раскодировался втихаря.
- Давай тогда забудем обо всем этом, а возьмем на прицел твою сказочную
историю с завещанием Мордвиновой-Табидзе. Где оно?
- У матери, оказывается, лежало уже лет десять. Она порвала его заодно
со всеми письмами моего отца, когда была в пике депрессии. Мне сказали, что
дубликат в нотариальной конторе, на Юго-Западе...
- Тогда так, - распорядилась я. - Едешь сейчас же в эту контору, а я
посижу с Олежкой.
- Ой, я без тебя не хочу... Я же в этом ничего не понимаю...
- Да ты погляди на меня! У меня же не лицо, а подушка!
- Ой, и правда... А я и не заметила... Что это такое?
- "Журналист меняет профессию". Чтоб написать статью, стала торговать
на рынке, есть захотела и купила какие-то чебуреки... Аллергия. Поэтому
давай действуй!
- А дальше что?
- А дальше пойдешь в этот Дом... Ну хотя бы потому, что у тебя даже
масла для Олежки нет...
Вот так вот легко, сходу я распорядилась Маринкой. И она пошла у меня