"Виктория Беляева. Очень женская проза " - читать интересную книгу автора

каком-нибудь приюте. И когда я представила, как по утрам к окнам приюта
будут слетаться голуби и ворковать, а я, жертва врачебной ошибки, буду
тянуть к ним свои иссохшие старческие руки, - тут я уже заревела в полный
голос.
Заспанная медсестра выглянула из какой-то двери и предложила
баралгинчику внутримышечно. Баралгинчик не мог спасти от чудовищных видений,
и я отказалась. Сестричка посоветовала мне не драть горло зазря и не будить
тех, кому действительно тяжело.
Я притихла и скулила уже под одеялом, поэтому не услышала, что кто-то
ко мне подошел, и вздрогнула, когда чужая рука коснулась моего затылка.
В конце коридора горела единственная лампочка, коридор был длинным, а
возле меня стоял некий молодой человек и глядел внимательно, как я плачу.
- Новенькая? - спросил он вполголоса. - Ты с чем?
- С ногой, - ответила я недоверчиво.
- Ну, это не страшно. Без ноги было бы хуже, - успокоил он меня. - Ты
чего ревешь-то? Больно?
Мне было не больно, мне было страшно, но я все равно кивнула. Судя по
тому, что я могла разглядеть в сумраке коридора, он был молод, у него были
слишком длинные волосы, патлавшиеся по плечам, и правая рука была
забинтована до состояния боксерской перчатки.
- Сестру позвать?
Я отказалась от сестры. Он присел на мою кровать и спросил:
- А ты знаешь, откуда у человека вот тут ямочка? - Он показал между
губами и носом. - Это, когда ты еще не родилась, к тебе пришел ангел. Он
подарил тебе очень важную тайну и сделал вот так: тс-с-с! Никому не
рассказывай!
- А что это за тайна? - спросила я, ощупывая искомую ямочку.
- Это твоя душа, - сказал утешитель. - Меня зовут Володя. А тебя?
Я назвалась, он посоветовал поспать до утра и ушел.
Утром кто-то бегал мимо моей постели на громадных каблуках - это была
дежурная сестра, по поводу Нового года нарядившаяся в новые туфли и огрызок
елочной мишуры поверх белого колпачка. Я ее видела сквозь сон, в котором
бегали туда-сюда дрессированные пони. Потом мне под мышку ткнули ледяной
градусник, и я окончательно проснулась. Три вещи - 31 декабря, мерзкая боль
в ноге и голубые больничные стены - сфокусировались в единой точке, и новый
день начался новыми слезами.
Больные уже вовсю разгуливали по коридору, волоча руки и ноги,
спеленатые бинтами, бережно неся послеоперационные животы. У меня не было
халата, не было даже ночной рубашки, и встать на глазах у восхищенной
публики из-под одеяла я не могла. Женщина в белом, стуча каблуками,
пронеслась мимо, остановилась, глянула на меня:
- Он тебе сейчас все принесет, не переживай!
- Кто - он?
- Знакомый твой из двенадцатой палаты. С утра пристал к сестре-хозяйке,
чтоб халат тебе выдала.
Я вспомнила ночного ангела и его тайну. Он тотчас и явился, неся в
левой руке белую ширму и через правую, забинтованную, перекинув что-то
зеленое и байковое.
- Доброе утро!
Он аккуратно расставил ширму и заметил одному из больных, что