"Артем Белоглазов, Лев Жаков. Да в полымя " - читать интересную книгу автора

опубликованных. Все - о Николаеве. Я передавал материалы Виноградову, потому
что не мог держать их дома, рискуя вконец разругаться с женой. Холостяк
Виноградов милостиво сберегал тайны и секреты коллег.
Я выгреб бумаги из секретера, запихал в пакет и, черкнув на прощанье
несколько строк, ушел. Разговора по душам я желал меньше всего. По-моему,
вчера и так сболтнул лишнего.
На улице было прохладно, но солнечно; тонкие березки с набухшими
почками качались на ветру, неуловимо пахло весной. Бабки у подъезда
обернулись словно по команде, прострелив взглядами как рентгеном - навылет.
Я даже почувствовал ломоту в костях. Бабкам мерещились шпионы, я не стал их
разочаровывать: надвинув на лоб Серегину кепку и подняв воротник Серегиного
плаща, заторопился к остановке.
С вокзала поехал в пригород, к жене и теще. Разыгрывая перед
пассажирами электрички скучающего дачника, лениво переворачивал страницы
купленных "в дорогу" газет. Внутри все кипело.
На первой полосе и в новостных колонках - исключительно вчерашний
пожар. Коллажи почти не отличались, разве что размером. Везде огонь, дым и
мужественная фигура с хрупким тельцем на руках. Художники будто сговорились:
ребенок, двое, девочка-подросток. Дети! дети! дети! Сговорились, гады! Лицо
Николаева: фас, профиль, три четверти. Крупные заголовки резали глаза.
"Вынес ребенка - и назад, за жильцом из соседней...". Виноградов,
сволочь, зачем ты меня так?! Под дых, и лежачего - ногами.
Кто-то сгорел заживо, погребенный рухнувшими обломками, а кто-то
трусливо удрал.
Я не мог читать это! Не мог! Пакет на коленях подпрыгивал, грозя
свалиться на заплеванный пол. Я покрепче обхватил его, но как-то неловко -
из набитого бумагой чрева на сиденье спланировала пара выцветших листочков.
Я поднес их к глазам и охнул.
Отрывки той самой, ядовито-пафосной статьи. Я скомкал листы, но потом
развернул и заставил прочесть.
Теперь это твое, Игорь! Твое! Нравится?

"Я мертвец" (исправить название? нет, нормально) Кого мы называем
героем - человека, который отнимает у нас годы жизни? Того, кто выжигает
души? Выродка?!
И если огонь не успел [вымарано] Вот уже семь лет ученые бьются над
загадкой Феникса. Отчего с теми, кого вытаскивает из огня Николаев,
происходят изменения? Какое воздействие оказывает на них его "аура времени"?
И какие непоправимые для психики и физиологии последствия грозят выжившим?
Не лучше бы некоторым из "спасенных" было умереть, чем жить так, как они?
Несчастным [вымарано] На протяжении нескольких лет медики
Психоневрологического института ведут активную психотерапию [вымарано]
Многие страдают посттравматическим неврозом, каждую ночь их изводят ужасные
кошмары, в непосильных для психики подробностях воспроизводя трагические
события. И никакие Терапевтические беседы и снотворное не приносят ненамного
облегчают муки.
Но и день не приносит успокоение. Пострадавших от огня, потерявших в
огне близких не сравнить с крестниками Николаева. И не надо. Им, как ни
цинично это звучит, - повезло. Те, кого затронуло тлетворное дыхание
Феникса, обречены. Они чувствуют себя "живыми мертвецами" - лишними,