"Артем Белоглазов, Лев Жаков. Да в полымя " - читать интересную книгу автора

Видеть людей, говорить с ними я не мог, не хотел. На душе было противно
и мерзко. Убийца... палач... Рассудок выталкивал новое знание, цепляясь за
старую, прежнюю жизнь. Однако я снова и снова возвращался к осмыслению того,
что случилось.
Ветер трепал куцые безлистые кроны, гнал мусор по мостовой, рябил воду
в лужах. Шарил за пазухой холодными пальцами и гудел в водосточных трубах.
Тучи не спешили расходиться: висели рыхлыми комьями, низкие, давящие. Я
бродил по городу и нисколько не мерз. Как долго? Не знаю. В памяти ничего,
кроме мучительной пустоты и бесконечных вопросов. С каждым шагом, каждой
мыслью я все глубже погружался в сумрачный омут и до того извел себя, что
едва смог вырваться. Трясина чавкнула, отпуская. Зыбь на поверхности,
зыбь... Ты на берегу. Не оглядывайся. ...с размаху - по кирпичной стене,
разбивая костяшки. Боль отрезвила. Я смотрел на кровь и чувствовал: стало
легче. Перестань! Слышишь?! Что угодно - только не думать, не прокручивать в
голове, не оценивать. Нужны действия: примитивные, грубые, на уровне
рефлексов. Разговор ни о чем, глупые шутки, сигареты, алкоголь. Вливать в
себя стопку за стопкой, чтобы хоть ненадолго... Чтобы забыть.
Сотовый щурился бельмом экрана. Кое-как, с третьей попытки удалось
набрать номер Виноградова.
- Ты куда пропал, Лаврецкий? - обрадовался он. - Я-то думал: кранты. А
жена твоя... Ты Нинке звонил? Ну даешь, везунчик! Переночевать? Не вопрос.
Дуй ко мне, буду после обеда. В редакции сейчас буча, ты подожди, лады?
Деньги-то на дорогу есть?

Я заявился под вечер. Виноградов работал: перекатывая во рту
измусоленную папироску, лихорадочно стучал по клавиатуре; длинная челка
спадала на лоб, и он яростно отбрасывал ее каждые две минуты. Дверь была
открыта - мне не пришлось тарабанить кулаками и ногами, сбивая чужое
вдохновение и беспокоя соседей.
Он настолько увлекся, что не заметил моего прихода. Я присел на диван:
в таком состоянии Виноградова лучше не трогать, бесполезно. Закутался в
плед, который лежал в изголовье. На улице, под дождем я не мерз, а в теплой
квартире - знобило. Продрог так, что зуб на зуб не попадал.
Обнаружив меня, Сергей не удивился.
- Знаешь новость? - заорал вместо приветствия. - Николаев погиб!
Готовлю материал.
- Что?.. - выдавил я.
- Погиб, говорю! Вынес ребенка - и назад, за жильцом из соседней... -
Виноградов окинул меня подозрительным взглядом.
Я покачал головой.
- Иди в душ, - сказал он. - Ты весь грязный и воняешь, как...
- У тебя есть водка? - спросил я.
- Найдется. Стресс, да? Хочешь снять?
- Нет. Просто выпить. За упокой.

Я проснулся к обеду, на столе валялась записка: "Убежал в редакцию.
Найди чего-нибудь в холодильнике. Разогрей. Пива нет. Ключ на гвозде в
прихожей".
Вместо завтрака я копался в Серегином архиве, где хранились и мои
черновые заметки, наброски неоконченных статей и подборка статей