"Тонино Бенаквиста. Кто-то другой " - читать интересную книгу автора

быть критерием отбора, и от этого выбор становился колоссальным. Блен не
знал, как поступить, и быстро потерял ориентиры. Он пытался
руководствоваться некими принципами, которые ему казались рациональными,
чтобы хоть как-то продвинуться. Правило номер 1: фамилия должна состоять как
минимум из двух слогов, в идеале трех, чтобы раз и навсегда покончить с этим
несчастным, не слишком приятным Бленом, который с детства стеснял его. К
тому же "Поль" требовал фамилии скорее длинной, со слегка северным, но все
же мягким звучанием, чего-то такого безмятежного и холмистого. Правило номер
два: начинаться фамилия должна с буквы от R до Z. Поздний, но справедливый
реванш. Всю жизнь его вызывали первым, вечная жертва учителей, раб номер
один, волонтер, которому не надо было даже делать шаг вперед. "Блен, к
доске!" Как же он ненавидел это заглавное "Б!" Пришло время удалиться в
конец списка, в теплое местечко. Он снова пролистнул справочник, напрасно
ожидая чуда, и, все так же лежа на диване, пробежался глазами по книжным
полкам. Из десятков книг, энциклопедий и всех изданий, которые он даже не
проглядывал, уверенный, что где-то между страницами забилась северная
фамилия из трех слогов, начинающаяся на U, V, даже W, и почему бы не Z.
Интуитивно он направился к словарю фламандской живописи, открыл его на
последней трети, вполголоса бормоча фамилии, которые казались ему
элегантными и в то же время знакомыми. Рембрандт, Рубенс, Рюисдель, Ван дер
Вейден, Ван Эйк, чтобы закончить на самом чарующем из всех, на имени,
которое для него одного заключало в себе саму гармонию: Вермеер.
Никого не зовут Вермеером, но это было неплохой точкой отсчета. Он
начал выкручивать имя, приставлять к нему разные суффиксы, придавая ему
новое звучание. И вдруг - озарение.
С этих пор его будут звать Поль Вермерен.
Надин была готова - надушенная улыбающаяся красавица. Весь вечер Тьери
был галантен, как никогда. За ужином он был красноречив и скромен
одновременно, внимателен ко всем гостям. По дороге домой Надин нежно
смотрела, как он ведет машину, и была счастлива, что он рядом. Она уже
представляла себе, что рано или поздно станет мадам Тьери Блен.
Она даже не подозревала, что провела вечер с Полем Вермереном.

НИКОЛЯ ГРЕДЗИНСКИ

Гредзински был экспертом по тревогам. Он знал все ее виды и мог
назвать, когда она только еще зарождалась у него внутри - незаметная или
мрачная, колеблющаяся или явная. Эта - неизвестная до сегодняшнего дня -
причиняла страдания при каждом движении. И он был единственным человеком в
мире, который не распознал остальные признаки: сухость во рту, головная
боль, общее изнеможение. Николя сопоставил признаки: похмелье. Ему не хватит
внутренней силы, чтобы пережить эту грусть - первая пьянка в его жизни
станет последней. Никогда в жизни ему не нужно было ничего, чтобы достичь
теневых сторон сознания, куда увлекал его природный пессимизм. И если каждое
утро возвращение к жизни было плохой новостью, с которой ему приходилось
мириться, похмелье стало его приговором без малейшей надежды на помилование.
Две таблетки аспирина, которые он выпил, только встав с кровати, не
возымели никакого действия, придется мучиться. По дороге на работу он на
секунду закрыл глаза, чтобы определить, где находится пульсирующий нерв этой
мигрени, который с самого утра не давал ему быть самим собой. Он ощутил ее