"Тонино Бенаквиста. Мясорубка для маленьких девочек" - читать интересную книгу автора

меня эту скромную наглядную демонстрацию. Кажется, на следующий год она
играла в фильме "Потопление запрещено". Я приложил все усилия, чтобы как
следует подготовить ее к роли женщины, спасшейся при купании в бурном море.
Кстати, она сама предложила мне выйти на лодке в открытое море, чтобы
искупаться вдали от пляжа голышом. Она нырнула в воду. А я вернулся назад.
Один. И два часа скучал на пляже, дожидаясь, когда она доберется до берега.
Боль изгрызла мне все внутренности, но я почти не обращаю на нее
внимания, мне хочется выть от другого - от этих звуков за стеной. Я не
окочурюсь, пока не узнаю. Делаю глубокий вздох, глотаю морской воздух и
дотягиваюсь до львиного крыла. По крайней мере хоть это-то я сделал перед
тем, как отдать Богу душу.

Надо же!.. Так я и знал... Она там - моя любимая... С бокалом в руке...
Она ждет... Это она меня ждет... Когда я навеки закрою глаза, она тотчас об
этом узнает... Почувствует... Но я не закрою глаза, пока не раскрою
секрет... Я провожу пальцами по трещине балкона. Трещина бежит по всей его
длине. Я не имею права закрыть глаза. Сначала я должен увидеть. Но тут мне
на память приходят другие образы.
Вечер, когда она объявила мне, что беременна. Для этого она избрала
особый тон, запинки, слезы радости. И я плакал вместе с ней, как последний
дурак. Мы провели бессонную ночь, выбирая имя ребенку, ведя себя так, будто
этот гостиничный номер в "Лидо" был детской. И только на рассвете я вдруг
вспомнил, что ей недавно обещали роль бизнесвумен, которая колеблется между
карьерой и беременностью. Признаюсь, это был для меня тяжкий удар. Но я
отомстил год спустя, когда сыграл роль врача-онколога в итальянском
телефильме. Потрясающе сыграл. Просто обалденно. Вжившись в образ изнутри,
как истинный выпускник Actor's Studio.[3] Мужественно сдерживая скорбь, я
объявил ей, что она больна раком. С метастазами. И разуверил в этом только
через два дня.
Дневной свет меркнет. Недавно, когда я думал, что дошел до предела
страданий, я еще не знал, что такое настоящая боль. Мне хочется вывернуться
наизнанку, выблевать сердце и кишки. Мои пальцы ощупывают трещину балкона. А
она там, внизу... Как ни в чем не бывало... Стоит ей поднять глаза, и она
увидит меня, вцепившегося в карниз. Наверное, даже Ромео не мучился так, как
я.
Ромео... Я почти получил его, моего Ромео... Несколько месяцев назад
один молодой режиссер решил поставить спектакль с нами обоими, в ролях
современных стареющих Ромео и Джульетты. Она было отказалась, но мне удалось
уговорить ее. "Ты никогда не сможешь умереть как Ромео, - говорила она, -
отравление невозможно сымпровизировать". Она оказалась права. Сегодня я это
понял.
Женщина, которую я люблю... Она сидит там, внизу, мне видны ее черные
волосы, кончик носа. Она ждет.
А дробные звуки все не смолкают. Я пугаюсь: вдруг это стучит мое
собственное сердце, и стук отдается в барабанных перепонках? Туман перед
глазами сгущается. И вдруг я различил легкий скрип: балкон чуточку осел,
когда я ступил на него. Я всем телом налег на балюстраду и понял, что
трещина реагирует.
Тут-то мне и пришла в голову эта мысль.
Если постараться... может, в этом году меня наконец постигнет удача. И