"Тонино Бенаквиста. Мясорубка для маленьких девочек" - читать интересную книгу автора

отсвечивает в мою сторону последним солнечным лучом, точно приглашает
подойти ближе и сдохнуть под его крылом.
Из соседнего номера до меня доносятся странные мерные удары,
неумолчные, упрямые, как будто кто-то час за часом хлещет кнутом по камню.
Сначала я было подумал, что там трахается парочка постояльцев, да так
усердно, что их кровать долбит стену. Но разве могут тела предаваться любви
с такой неистовой страстью, не издавая при этом ни стонов, ни криков? Потом
мне почудилось, что это старательно вбивают гвозди в крышку моего гроба. Зря
торопитесь - вы еще не скоро меня заполучите, я вполне способен отсрочить
смерть, пока не узнаю, что творится там, за стенкой.
Сейчас доползу до балкона и загляну в соседнюю комнату; внутренности
жжет как огнем, в горле стоит кислый вкус яда, но я все равно увижу, что
там, такой уж я любопытный малый.
Любопытство - первое качество актера. Разумеется, добросовестного
актера, внимательно изучающего людские повадки, чтобы правдиво имитировать
их.
Стоит только вспомнить долгие часы, которые я проводил перед зеркалом,
тренируясь изображать смерть. Смерть от пули: руки, судорожно стиснутые над
раной, легкое содрогание, гримаса боли, бессильное падение на одно колено.
Смерть естественная: пристальный взгляд в никуда, обмякшее тело, еле
уловимое дыхание, голова, безжизненно приникшая щекой к подушке,
остановившиеся глаза. Смерть от яда: хрип, конвульсии, оцепеневшие
конечности, тело, скрюченное в нелепой позе. Да-да, как ни грустно
признаться, в молодости мне однажды пришлось репетировать сцену смерти от
яда. Некий режиссер решил дать мне шанс, пообещав роль Ромео...
Но достался мне не Ромео, а Гамлет. То есть смерть от клинка:
подставленный противнику живот, выпад, сжавшееся тело, которое шатается,
силясь не упасть. Мой Гамлет был прискорбно зауряден, но зато именно тогда я
встретил Ее, мою Офелию, робкую, юную крошку. Мог ли я вообразить, что
двадцать лет спустя она поднесет мне отравленное питье, эта сука...
В глазах все мутится. Лев на балконе превращается в соборную горгулью.
Он кивает в мою сторону. Удары за стеной звучат еще чаще, еще назойливее.
Может, это музыкант ищет нужный ритм, барабаня по столу? Мои подошвы скребут
по навощенному паркету, я проползаю несколько метров, хватаюсь за ножку
кресла, но оно с противным скрежетом едет мне навстречу. Еще три метра, и я
смогу дотянуться до стеклянной балконной двери.
Моя Офелия была вне себя от ярости. Выйдя за кулисы, она схватила меня
за плечи и прижала к стенке:
- Ах вы мерзкий молокосос! Где это видано, чтобы Офелия позволяла
Гамлету лапать себя?!
И верно, в тот раз я несколько переусердствовал. На репетициях был
паинька паинькой, но в вечер премьеры не смог удержаться: раза три цапнул ее
за передок, несколько раз ткнул кулаком под ребра, а потом и вовсе нагло
прижался к ней сзади, обхватив бедра и изображая скотское совокупление. Я
убедил себя, что Гамлет - настоящий псих, истерик, стремящийся взбаламутить
окружающих, каковое стремление и объясняет его сексуальную несдержанность.
Впрочем, я был далеко не первым, кто исполнял эту роль именно так: хватая
Офелию за интимные места, я подражал самому Дереку Якоби из Королевского
шекспировского общества, лучшему Гамлету всех времен и народов. Правда, его
Офелия не устраивала из-за этого скандалов.