"Питер Бенчли. Белая акула" - читать интересную книгу автора

институтов моря в стране, но он никак не мог собраться написать докторскую
диссертацию и не был уверен, что ему предложат что-то стоящее.
Одно для Чейса было абсолютно ясно: жизнь его неотделима от моря.
Саймон полюбил море сразу, с первой встречи, когда отец взял его на
борт "Мисс Эдны" и дал насладиться ощущением, звуками и запахами моря. Он
научился обожать и уважать не только само море, но и создания, его
населяющие, и людей, которые занимаются ими.
Особенно, хотя в понимании его отца извращенно, воображение Чейса
поразили акулы. Тогда, казалось, акулы были везде: грелись в лучах солнца
на поверхности, штурмовали сети, полные бьющейся рыбы, шли по кровавому
следу лодки, когда за борт выбрасывали рыбьи потроха. Сначала его очаровал
их неустанно угрожающий вид, но после, по мере того как он все больше и
больше читал об акулах, Саймон увидел в них чудесное воплощение
непрерывности природы: акулы не менялись в течение миллионов лет - мощные,
почти не подверженные заболеваниям, поражающим других животных. Природа,
создав их, словно решила: "Это хорошо".
Чейс по-прежнему любил акул и, хотя больше их не боялся, боялся теперь
за них. По всему миру их безжалостно избивали - подчистую и без малейшего
осознания творимого: иногда - ради плавников для супа; иногда - ради мяса;
иногда - просто потому, что считали отвратительными.
По случайному совпадению Чейс вернулся в Уотерборо именно тогда, когда
продавался небольшой остров между Блоком и Фишерсом. Штат Коннектикут
забрал его у банка, переживавшего тяжелые времена, и выставил на аукцион,
чтобы получить налог с реализации. Тридцатипятиакровый участок, поросший
кустарником и усыпанный обломками скал, для коммерческой эксплуатации
слишком отдаленный и непривлекательный, а из-за отсутствия выхода на
коммунальные службы не представлявший интереса для частных владельцев
недвижимости.
Чейс, однако, решил, что крошечный остров Оспри - идеальное место для
океанографических исследований. Используя выручку от продажи родительского
дома и рыболовецкой лодки, он выложил за остров наличные, оплатив
балансовую стоимость, и основал там Институт моря.
Трудностей с поиском проектов, достойных разработки, не возникало:
сокращение рыбных запасов, исчезновение морских видов флоры и фауны,
загрязнение - все требовало внимания. Другие группы и институты, конечно,
выполняли схожие работы, и Чейс пытался своими исследованиями дополнить их,
но при этом всегда выделял, сколько мог, время и деньги на собственную тему
- на акул.
И теперь, в тридцать четыре года, став директором института, Чейс, как
ни противно в этом сознаваться, фактически обладал членской карточкой
правящего класса. Он набирал солидную репутацию в научном сообществе
благодаря своим трудам по акулам; его статьи об их иммунной системе
принимали ведущие журналы - статьи оценивались как интересные, хотя и
немного эксцентричные. А самого Чейса считали ученым, заслуживающим
внимания, - идущим вверх.
Тем не менее, он знал, если его поймают при взрыве кита, он будет
немедленно дискредитирован, а также оштрафован и, возможно, предстанет
перед судом.
Саймон нашел компромисс. По факсимильной связи он направил сообщения в
Агентство по охране окружающей среды в Вашингтоне и Департамент по охране