"Питер Бенчли. Белая акула" - читать интересную книгу автора

быстро найдут кита, потому что его труп виден на экранах радаров, и будут
кружить вокруг него, пока клиенты снимают захватывающее представление:
вращающиеся глаза и подвижные челюсти, отрывающие от кита
пятидесятифунтовые куски. А потом, опьяненные мечтой продать такую челюсть
за пять или десять тысяч долларов и не замечающие возможности заработать
гораздо больше, оставив акулу в живых и предложив привилегированным
клиентам исключительное право съемки, они загарпунят ее и убьют... Потому,
скажут они себе, что если не мы, то кто-то еще.
Это называется спорт. Для Чейса здесь было столько же спорта, сколько
в том, чтобы застрелить собаку, когда она ест.
Он и другие ученые от Массачусетса до Калифорнии и Флориды уже
несколько лет пытались "пробить" закон об официальном объявлении белых акул
охраняемым видом, как это сделали кое-где в Австралии и Южной Африке. Но
белые акулы не млекопитающие, не отличаются сообразительностью, не
всплывают улыбнуться детям, не "поют" и не издают милые звуки, общаясь
между собой, не прыгают за деньги сквозь кольца перед посетителями. Они
остаются прожорливыми рыбами, порой - хотя и редко, много реже, чем пчелы,
змеи, тигры или молния, - убивающими человека.
Все соглашались, что белые акулы - чудо эволюции, что они пережили,
почти не изменившись, десятки миллионов лет, что они великолепны с
биологической точки зрения и не до конца постижимы с медицинской; что они
играют важнейшую роль в поддержании баланса в морской пищевой цепи. Но во
времена бюджетных ограничений и противоречивых приоритетов очень немногие
готовы были прилагать усилия для защиты животного, воспринимавшегося просто
как рыба, которая ест людей.
Чейс был уверен: осталось недолго, может быть не далее начала
следующего тысячелетия, до их полного исчезновения. Дети увидят головы
белых акул на стенах и фильмы о них по каналу "Дискавери", но уже через
поколение от них не останется даже воспоминаний - белые акулы станут не
более реальными, чем динозавры.
Первым его побуждением после разговора с рыбаком было взять
взрывчатку, найти кита и разнести его на куски. Это лучшее решение,
наиболее быстрое и продуктивное: кит исчез бы с экранов радаров, акулы
рассеялись бы. Но и самое опасное, потому что уничтожение туши кита -
федеральное преступление.
Акт об охране морских млекопитающих представлял собой образец
противоречивого закона. По положению, никто - ни ученый, ни праздный
любопытный, ни кинооператор, ни рыбак - не мог приблизиться к киту, как
живому, так и мертвому. Неважно, что движение за спасение китов (в том
числе и данный Акт) родилось после демонстрации замечательных фильмов,
снятых многоопытными профессионалами. Неважно, что туша кита оборачивалась
экологической катастрофой. Связавшийся с китом превращался в преступника.
Прошли те дни, когда Чейс стоял в рядах смутьянов из движения в защиту
окружающей среды. Пять лет назад он принял решение работать в рамках
системы, а не вне ее. Саймон проглотил свою ярость, поцеловал несколько
задниц и добился стипендий, чтобы завершить образование, а потом вернулся в
Уотерборо - без особого представления о собственных намерениях. Он мог
преподавать либо продолжить обучение, но устал от несвободы классных комнат
и лабораторий: он хотел учиться, делая что-то. Существовала возможность
получить работу в Вудс-Холе, или в Скриппсе, или в каком-нибудь другом из