"Пьер Бенуа. Владетельница ливанского замка " - читать интересную книгу автора

которая так и не явилась. Было уже за полдень, когда, потеряв терпение,
решили предоставить мне коляску. Я вздохнул с облегчением, когда она помчала
меня наконец, со всем моим багажом, по направлению к зданию депо.
В Киликии я знал капитана де Таверно. Мне даже не понадобилась
рекомендация полковника Приэра, - он сам предоставил мне лучшую из комнат,
какими он располагал. Я не спеша приступил к своему скромному устройству,
тем более скромному, что при мне находилась лишь незначительная часть моего
багажа. Остальное - несколько ковров, тканей, книги - осталось в
распоряжении мегаристов, в Пальмире. Нечего было и рассчитывать получить их
раньше двух недель. В ожидании я устроился как только мог лучше с
философским спокойствием человека, в течение семи лет не спавшего и двух
ночей подряд в постели. Постель в моей новой комнате показалась мне
комфортабельной. Сетка от москитов была почти новой. Но что значат все эти
мелочи для человека, сердце которого переполнено радостью, подобно моей!
Здания депо расположены приблизительно в двух километрах от города, по
дороге в Дамаск, немного не доезжая виллы верховного комиссара. На трамвае,
который останавливается как раз в этом месте, можно доехать в четверть часа
до самого Бейрута. Я не сел на трамвай и опять позволил себе роскошь
проехаться в коляске. В то утро я уже начал тратить двухмесячное жалованье,
которое не трогал в течение своего пребывания в госпитале. Редко мне
случалось чувствовать себя таким богачом. Тем не менее дорогой я, для
очистки совести, сделал маленький подсчет. Поездка из депо в город стоила
двадцать пять пиастров, то есть пять франков. Значит, если каждый раз для
этой поездки нанимать экипаж, то это будет мне стоить двадцать франков в
день. Двадцать франков! Семь тысяч триста франков в год - треть моего
жалованья. Об этом нечего было и думать. На секунду я вспомнил о Гобсоне, у
которого был собственный автомобиль. Но, клянусь, ни капли горечи не
примешивалось к этому простому констатированию факта. Я с легким сердцем
следовал великому принципу французских офицеров за границей, который
заключается в том, чтобы жить лучше, чем живут их иноплеменные соперники,
располагающие в два или три раза большими средствами.
Шел седьмой час. Начинало смеркаться. Я сел на террасе неизбежного
Курзала в уголке, где меня скоро отыскал Рош. С ним был лейтенант спаи
Блари, с которым он меня и познакомил.
- Ты виделся в Вальтером? - спросил я его.
- Да.
- Обедаем сегодня вместе?
- Да.
- Он не очень сердился за вчерашнее?
- Он был очень недоволен, особенно когда узнал, ради кого ты им
пожертвовал.
- Это ты сказал ему?
- Нет, не я.
- Кто же в таком случае?
- Уверяю тебя, не я. Ты не знаешь Бейрута. Здесь все становится
известным через четверть часа.
- Забавно! Но в конце концов Вальтер придет, а это главное.
Я счел своим долгом разузнать у своих приятелей имена молодых женщин,
болтавших на террасе в обществе нарядных офицеров, англосаксонцев, в
рубашках с вырезом; прислоненные к ножкам столика теннисные ракетки стояли