"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 1) " - читать интересную книгу автора

детворы, и наслаждался зрелищем. Место парадов называлось лугом, но "луга"
никакого не было, а была очень просторная площадь, посыпанная песком. На
этой площади и происходил царский парад. Начало мая редко бывает в
Петербурге теплым днем и поэтому, будучи четырех или пятилетним мальчиком, я
немилосердно мерз, несмотря на свое бархатное пальтишко, суконную шапочку и
шерстяной шарф. Однако, сколько мама ни убеждала меня войти погреться в
комнаты, я упорно оставался на своем месте, пожирая глазами происходившее
передо мной. И как было не наслаждаться этим зрелищем, как можно было
променять его на скучное сидение среди дам (еще не дай Бог они стали бы
тискать и целовать). Тысячи и тысячи моих любимых солдатиков продвигались
стройными рядами во всех направлениях, все в ногу и все же без всякого
видимого усилия, с удивительной быстротой повинуясь одним только выкрикам
офицеров. Восторг, сопряженный с некоторой тревогой, возбуждал во мне проезд
грохочущей артиллерии, но букетом всего спектакля являлась джигитовка
кавказских воинов: черкесов, лезгинов, хефсуров. Иные из них в те времена
были еще одеты точь-в-точь, как средневековые рыцари - в серебряные кольчуги
и в панцыри, а на головах у них были высокие серебряные шлемы. Джигиты
неслись во весь опор, некоторые стоя на седле, стреляли вперед и назад, а
подъезжая к палатке с особами Императорской фамилии, они соскальзывали под
брюхо своих коней и с небывалой ловкостью схватывали брошенные им царицей
или великими княгинями платки.
С особым восторгом относился я и к проходу того полка, у которого мы
были в гостях - павловцев. На головах у этих рослых парней были высокие
медные кивера с красной спинкой, а мундиры их сверкали золотом, но самое
замечательное было то, что все они были на подбор курносые - как того
требовала традиция, восходившая еще ко временам державного учредителя этого
полка, Павла I, отличавшегося, как известно, вздернутым до уродства носом. В
жизни курносые люди мне только представлялись смешными, но в таком подборе
они представлялись замечательно интересными. Вернувшись домой, я подходил к
зеркалу, приподнимал пальцем свой нос кверху и радовался тому, что и сам
становился похожим на павловца.
Вспоминая эти Марсовы потехи - как становится понятной
муштровально-мундирная мания, коей были одержимы едва ли не все государи
прошлого, но которая особенно "ставится в вину" пруссакам Фридриху,
Вильгельму I и Фридриху II, а также нашим царям:
Петру III, Павлу, Александру I и Николаю I. Однако, хоть и кажется это
смешно и хоть много бывало под этим мучительства, однако насколько же
тогдашние царские забавы в общем были менее жестоки и чудовищны, нежели все
то дьявольское усовершенствование военного дела, до которого теперь дошло
человечество - и в самых демократических странах.

Глава 2 ОКРЕСТНОСТИ ПЕТЕРБУРГА

Петергоф и Ораниенбаум
В мой культ родного города были включены и его окрестности. Но одни я
узнал на самой заре жизни, другие лишь впоследствии. К первым относятся
Петергоф, Ораниенбаум и Павловск, ко вторым - Царское Село, Гатчина и
прилегающая к Петербургу часть Финляндии.
Наиболее нежное и глубокое чувство я питаю к Петергофу. Быть может,
известную роль тут сыграло то, что я с Петергофом познакомился в первое же